Собираясь в средневековье, в этот волшебный мир отважных рыцарей, прекрасных принцесс и сладкоголосых менестрелей, непременно подденьте под рубашку кольчугу, запаситесь надёжным кинжалом и бутылочкой доброго противоядия.
А потом просто плюньте на эту идиотскую затею.
Владик.
Нет, это нормально? Сестра родная не узнаёт! Владик громко зашептал:
– Вероника. Вероника. Ника!
Стоявшая в окружении нарядных дам Вероника посмотрела на него строго, даже холодно, явно не узнавая. Лиф её бархатного платья был вышит серебряной нитью, вишнёвая ткань тяжёлыми складками спускалась на каменные плиты замка. На голове была ажурная золотая корона, она переливалась крупными рубинами, изумрудами и жемчужинами.
Владик протолкался между стоявшими перед ним придворными и сначала подмигнул, а затем состроил рожу, высунув до предела язык. Обычно Вероника заливалась смехом, когда он так делал, но сейчас вместо этого медленно перевела взгляд на какого-то полноватого парня в курточке и штанах в обтяжку, который стоял в толпе в первом ряду. И парень этот тоже был странный. Таращился на неё, глаз не отводил. Может, его заколдовали? Мало ли что у них тут случается. Была ещё сказка, вот про такого же типа. Он то ли съел что-то, то ли упал и головой ушибся. И сидел после этого на северном полюсе, палочкой слова из льдинок собирал. Дурак дураком. А сестра его потом спасла.
Стоявшая рядом с пухлощёким парнем высокая женщина наклонилась и что-то негромко и строго сказала ему. Парень покраснел и исчез в толпе, чтобы тут же возникнуть рядом с Владиком. Проходя мимо, он толкнул Владика в спину и ушёл, не извинившись. Надо было бы догнать наглого оболтуса и дать ему хорошего пинка, но Владик сдержался. Ничего, судя по всему, он тут застрял надолго, время придёт, сочтёмся.
Голова шла кругом. На стенах трещали восковые свечи, в огромном зале было душно, вечерний летний воздух из стрельчатых окон замка не приносил прохлады.
Нет, но надо же было так вляпаться! И Вероника стоит, как кукла. А ведь она сама предупреждала, ведь она сама ему говорила.
Но обо всём по порядку. Вот с чего всё началось.
* * *
– Владик, даже не думай.
Владик ничего не ответил. Этот приём он называл «меня тут нет». Он с малых лет прочно усвоил – есть ситуации, когда лучше сделать вид, что ты ничего не слышишь. То есть потом взрослые всё равно примутся на тебя орать, но зато ты сможешь сказать, что ты ничего не слышал, что тебя ни о чём не предупреждали. И что ты не виноват в том, что произошло. А если у тебя энергичная натура и если ты десять раз на дню устраиваешь в доме переполох, такой приём бывает весьма и весьма полезен.
К тому же Владики правда просто не мог оторвать глаз от двери. Дверь была совсем неприметной, особенно в их огромной кухне. Маленькая такая дверка, с начищенными латунными ручкой и засовом и на латунных же петлях. Родители сегодня в первый раз привезли их с Вероникой в эту квартиру, где все они теперь будут жить. Такого он раньше не видел – на кухне была эта самая вторая дверь. Он спросил отца, куда она ведёт, что там, за ней. Отец объяснил, что дом этот очень старый, дореволюционный. За дверью чёрный ход – в давние времена, когда печки топили углём, через этот чёрный ход на кухню приносили уголь. И не только уголь, продукты тоже поднимали по этому ходу. И мусор тоже выносили по нему. Чтобы господа, которые жили в этой квартире, не наблюдали всю эту неприглядную хозяйственную изнанку жизни. Сами-то они, господа, поднимались по парадной лестнице, с ажурными коваными перилами, мраморными ступенями и разноцветными витражами в окнах на лестничных площадках.
– Владик, ты слышал? Даже не думай.
Владик недовольно ответил.
– Я и не думаю.
– Ты не думаешь, ты замышляешь.
Владик поморщился. Вероника. Ника. Его сестра, она была старше всего-то на четыре года, а вела себя так, как будто была ему бабушкой – вечно всё запрещала, контролировала, выговаривала. И смотрела, чтобы с ним ничего не случилось.
Но дверь-то, дверь! Что за ней? Там мог быть клад, который спрятали сто лет назад, или сколько там лет этому дому. Или карта, которая показывает, где спрятаны сокровища. Или…
Вероника взяла его за руку и повела с кухни.
– Мама сказала разобрать вещи.
– Да помню я!
В своей комнате Владик от расстройства плюхнулся на кровать и уставился в потолок. Надо подождать, когда все улягутся спать. И ночью пойти и открыть эту дверь. У этого плана был один минус – ночью по незнакомой тёмной квартире-то ходить – не самое приятное занятие даже для таких отважных людей, как он, а уж открывать дверь, которая ведёт невесть куда…
В это время в своей комнате Вероника задумчиво перекладывала вещи с одного места на другое. На самом деле она лучше понимала Владика, чем он мог подозревать. Ей самой ужасно, невероятно, невыразимо хотелось узнать, что это за таинственная дверь. Правильнее всего было бы дождаться, пока родители уйдут в магазин или по делам, и тогда… А Владик? Брать его с собой было непедагогично. И потом, там может быть опасно. А ещё хорошо было бы осмотреть этот самый чёрный ход одной, чтобы потом дразнить брата. Вот! Это был отличный план.
