ГЛАВА 1
Поликсене еще сильнее, чем мне, хотелось посмотреть на торжественное шествие и приготовления к нему. Как большинство женщин Персеполя, она не могла сделать этого открыто: да я бы и не позволил ей находиться в толпе, среди разгоряченных, опьяненных торжеством персов и мидийцев. Но, как и большинство женщин, она нашла лазейку.
Персиянки приветствовали победителей на своих балконах и обнесенных парапетом крышах; к нам на крышу тоже можно было подняться по лестнице, устроенную с внешней стороны. Наш дом был севернее других - он предназначался для одного из начальников мастеров, и стоял в отдалении от низеньких рабочих хибарок, по соседству с домами царедворцев. Так что мы вполне могли разглядеть процессию.
Еще за несколько дней до праздника на равнине перед Персеполем выросли множество разноцветных шатров и целый палаточный лагерь. Там расположился Ксеркс со своими приближенными, воинами, гостями и представителями покоренных народов, которые должны были нести ему дань: в строгом порядке, определенном распорядителями церемоний. Накануне на всех площадях Персеполя зажглись огни, во славу государя и его всеблагого отца - Ахура-Мазды. Вспыхнуло пламя в чаше на вершине зиккурата, вознесенного над городом, - главного храма, в котором царь царей совершит преклонение перед богом.
Я не сомневался, что каждый день Ксеркса расписан до мелочей, и не раз задавался вопросом: насколько трудно владыке мира нарушить этот священный порядок и явить свою собственную волю? Или Ксеркс, как считает Эриду, для своих подданных нечто вроде позолоченного идола - как египетский фараон, который легко может быть замещен другим?..
Конечно, он идол: но идол живой и ужасный, думал я. Сколько бедствий он еще принесет другим народам, прежде всего, эллинам, - и в самом ли деле это неизбежно?
Когда Ксеркс въезжал в город через северные ворота, мы вчетвером стояли на крыше: даже рабыня не утерпела, чтобы не поглядеть на это, и было бы чересчур сурово ей запретить. Я держал за руку Поликсену, и мы смотрели, как сверкающая золотом вереница колесниц, конных и пеших движется к Ападане Дария. Замощенные камнем улицы были тоже полны народу - не протолкнуться: и когда первые всадники вступили в ворота и начали подниматься по широкой лестнице в сотню ступеней, город взорвался приветственными криками. Возбуждение толпы жаркой волной ударило мне в грудь, общие восторги захватили и нас. Наконец я увидел царскую колесницу!
Золотая колесница, влекомая четверкой белых лошадей, была окружена всадниками - высокими чернобородыми красавцами в драгоценных одеждах; сзади шагали пешие «бессмертные», устрашающие телохранители владыки, с повязками на лицах и с головы до ног закованные в железные брони. А над всем этим возвышался царь.
Ксеркс был облачен в длинные пурпурные одежды и высокую тиару - расшитую золотом, изумрудами и сапфирами шапку вроде шлема с назатыльником, охватывавшего шею; мелко завитая черная борода царя расстелилась по груди. Обычай требовал, чтобы царь был самым долгобородым из всей арийской знати. Лица Ксеркса я не разглядел... заметил только черноту больших глаз и правильность черт, напомнивших мне изображения персепольских крылатых быков с человеческими лицами, объединявших небо и землю. Вообще, мне показалось, что Ксеркс - красивый мужчина в расцвете лет: в этом молва была правдива... И уж точно он был очень рослым. Персы благородного происхождения выделяются ростом и скорее изяществом, нежели мощью сложения.
За царем и его охранителями шли священнослужители в черном облачении и высоких цилиндрических шапках - маги и прорицатели; потом пронесли богатые носилки с балдахином и кистями... Уж не царицу ли? За носилками пешком следовали несколько безбородых, одетых в ало-зеленые накидки и юбки с цветочными узорами, и разряженные служанки или придворные женщины под покрывалами. Всех этих особ охранял большой конный отряд: грозные всадники с луками, в одеждах с ромбическим орнаментом, ехали справа и слева.
Вдруг я встрепенулся... я разглядел группу скованных цепями пленников, явно знатного происхождения: некогда роскошные складчатые одежды из шелка и парчи превратились в лохмотья, они были страшно измучены и шли босыми. Вот на плечи одного обрушился кнут, но он не издал ни стона.
Следом три упряжки быков с великим трудом тащили какие-то огромные и тяжелые золотые предметы, привязанные цепями к волокушам.
Я быстро взглянул на Эриду... евнух побледнел, на бритом лбу выступили капли пота.
- Это части тела Мардука... Статуя бога, из рук которого все вавилонские цари получали власть... Теперь этого больше не будет, - проговорил он сквозь зубы.
Дальше опять следовали воины - преимущественно конница: Персеполь предназначался для знатных и не имел вместительных казарм для пехоты. Тут мы увидели, что отряд всадников в кольчужных панцирях отделился от других и направился в нашу сторону. Очевидно, им не было места во дворце - или они получили особое задание...
Женщин, теснившихся на балконах и террасах домов вдоль нашей улицы, обуял прямо-таки непристойный восторг при виде воинов царя: они визжали, как распутные вавилонянки, бросали всадникам вышитые платки и даже головные покрывала. Воины ловко подхватывали их, прижимая к губам и к сердцу; а одетые побогаче принялись в ответ горстями кидать золотые и серебряные монеты, падавшие в подставленные руки счастливиц и звонким градом катившиеся по мостовой.
