…Тэсса с кряхтением скинула с плеч увесистый мешок, прислонила его к дереву и сама уселась рядом, вытянув ноги в потёртых мягких сапожках.
Почти пришла.
Оглядела поляну.
Тут ещё совсем молодым погиб ее первый муж – бестолковый муж-то был, правду сказать. Решил победить дракона и стать рыцарем, ну и нашли от него окровавленный пожёванный сапог да пару клочков одежды – дракон побеждаться не любил.
Неудивительно.
От мужа остался сын, вроде не такой бестолковый, как его отец – большой совсем стал, уехал в город, работает там у башмачника. Вон и сапожки ему удались.
Тэсса задумчиво почесала обглоданное комарами бедро.
Второй муж тоже сгинул где-то недалеко – тот попался совсем пропащий, детей за собой не оставил, а все потому, что к мужскому долгу по причине пьянства был чаще неспособен. Его дракон есть не стал – видимо не одобрял густой самогонный дух. Так просто сломал шею ударом тяжелой когтистой лапы.
А третий и вовсе был дурак – наладился бить ее и ревновать к каждому столбу, вот и потащил в тот день в лес, неведомо зачем. Ай, хотя все понятно – зачем. Хозяйство у неё было крепкое, если бы он ее незаметно для деревни забил до смерти – стал бы завидным вдовцом. Мог бы взять жену куда как попригляднее вечно всклокоченной Тэссы. Потащил, в общем. Идиота кусок.
Пока он ломился сквозь подлесок, как одуревший медведь, за собственным шумом не заметил, как на поляну спланировал дракон. Дракон с ним и разобрался незамедлительно, а Тэссу сразу и не приметил – как она завороженно наблюдала из кустов за дрыгающимися ногами уже бывшего супруга, быстро исчезающими в зубастой пасти. Ну, долго не мучался. Да и дракон какой-то странный попался.
Покрытый густым коротким мехом, с чешуйчатой броней на голове и груди, и странно пузатый. Тоже изрядный идиота кусок, если задуматься.
Стоп. Это ж драконица. И похоже вот-вот родит.
Идиота кусок обмяк и глубоко задумался о своих планах, а Тэсса даже как-то заинтересовалась и бочком стала подбираться поближе.
У кошки роды принимала, у козы принимала, у овцы принимала. Почему бы и тут не попробовать, чего нового может быть. Все рожают,
Часов через пять, уже на закате, Тэсса энергично пробиралась через подлесок обратно в деревню. Влетела во двор, деловито скрутила головы паре гусей пожирнее – вряд ли муж вернётся и сделает ей замечание – и с гусями поспешила обратно на поляну.
Все ж родившая женщина, проголодалась наверняка.
Мужа больше никто не видел, да никто особо и не переживал.
Ладно, то дело прошлое.
Тэсса поднялась, потянулась и ухватилась за лямку мешка. Сразу за поляной скрывалась небольшая пещерка, в которой было логово драконицы.
Тэсса выдохнула, достала из мешка жирную курицу, нафаршированную снадобьями и подкралась к выходу.
В пещере резвились – кто они будут, щенки? Котята? В общем, дети драконицы.
И Тэсса вполне справедливо полагала, что от всех прочих животных детей они не особенно-то и отличаются. Шерсть – вот она. Местами, правда, чешуя – но то дело такое. Зубы – вот они, на манер кошкиных, хотя и гораздо крупнее. Пьют материнское молоко, все сиськи уже матери оттянули. Все другое тоже как положено, иной раз так положат, что только изумляешься. Значит и все остальное у них должно быть так же.
Тэсса решительно оседлала и зажала коленями ближайшего, скажем, щенка, за уши придержала голову и запихнула курицу в пасть.
Нравится им это или нет, но пришло время первой глистогонки.
Дора проснулась, вытянула под одеялом короткие пухлые ножки, с удовольствием пошевелила пальцами ног и откинула одеяло.
Рядом, уткнувшись в подушку, храпел кузнец.
Дора выскользнула из постели, прошлепала босыми ногами к тазу с водой, поплескала в лицо. Оправила ветхую ночную рубашку. Сунула ноги в растоптанные полусапожки, прихватила шаль со спинки кровати и вышла из спальни.
В зыбком ещё утреннем свете поставила на плиту полный чайник, зажгла кучку дров под ним. Прихватила стоящую на лавке корзину – в корзине была наструганная особым образом лучина, веточки и деревянные брусочки – и пошла на двор.
Оставила корзину у двери, зябко закутавшись в шаль, пробежала до нужника и обратно, полюбовалась аккуратными грядками – хорошо в этом году все растёт – и с корзиной пошла на зады, к матери-берёзе. Поприветствовала ее, пожелала доброго утра.
Лежавшим тут же маленьким ножиком уколола привычно подушечку пальца, выдавила каплю крови на содержимое корзины. Накрыла корзину растопыренной кистью, изнутри толкнулась знакомая волна тепла – и вот уже навстречу встаёт деревянный человечек, причудливо сплетённый из лучинок, веточек, бересты и обломков ветки, которую лет десять назад сломал ураган.
Начинались привычные утренние хлопоты. Тяжело поднявшись, Дора, преследуемая деревянным человечком, прошла в сарай, с трудом открыв разбухшую деревянную дверь. Жестом приказала ему крутить ручку механической давилки, в которую с вечера была засыпана рябина для наливки, сама проверила самогонный аппарат, хозяйской рукой огладила ряд бутылей. Проверила, достаточно ли рябины засыпано в давилку – достаточно, чтобы занять ее неутомимого помощника до обеда.
