Приветствую тебя, дорогой читатель!
Прежде чем ты приступишь к прочтению данного произведения, я хотела бы тебе кое-что рассказать.
Начну с того, что все имена, фамилии, возраст и внешние данные героев полностью соответствуют действительности; все города, места работ, образ жизни и награды упомянутых лиц также являются подлинными, и почти все события пересказаны мною так, как я услышала их из уст родной бабушки.
Идея написать данное произведение возникла не сразу. Посеянное зерно медленно прорастало внутри моей головы, пока в тысячу первый раз моей бабушкой не была пересказана очередная история, и росток не расколол мой череп пополам, выйдя наружу в виде гениальной мысли: увековечить память о моих предках, в частности, о моей горячо любимой бабушке.
В очередной раз я приехала к ней в деревню. На тот момент ей исполнилось 92 года. Она одна коротала время в большом уютном доме, и лишь собака с парой котов скрашивали её одиночество. Бабушка была слепа на один глаз, а второй видел всё сквозь мутную сетку, и она с трудом могла перемещаться в пространстве. Докричаться до неё было нелегко, ибо она почти ничего не слышала.
Я ехала по грязной разбитой улице и увидела на лавочке у дома сильно исхудавшую бабушку в зелёном потрёпанном халате. Она сидела с опущенной головой, уставившись в землю невидящим взглядом. Выйдя из авто, я её окликнула, но она смотрела сквозь меня и несколько минут не могла понять, кто здесь. Слёзы полились из моих глаз. Я увидела беспомощную старушку, которая стала перерождаться в младенца. Тогда я впервые осознала, что совсем скоро её не станет, как не стало её родных братьев и сестёр, отца и матери.
Я стала внимательно за ней наблюдать, и каждый раз эта мысль обжигала меня снова и снова. Бабушка полностью погружалась в себя, и когда кто-то приезжал к ней в гости, ей требовалось не меньше недели, чтобы поверить: это не сон. Весь день она, проходя мимо комнаты, спрашивала: «Вы тут?» – и пока не слышала ответа, искала гостя, думая, не показалось ли ей. Когда садились за стол, она скрюченными пальцами трогала пространство вокруг и внутри тарелки, готовясь к трапезе. Часто еда оказывалась на грязном фартуке бабушки, но никто её за это не ругал.
Каждое утро она собиралась выйти из комнаты не меньше трёх часов. Это время зависело от того, как быстро она найдёт предметы своей одежды, а скорость сборов влияла на настроение всего дня. После длительных поисков она уставала, и сил не хватало ни на что, кроме как поесть и снова прилечь отдохнуть, проклиная старость и слепоту.
На предложения помочь поискать необходимую вещь бабушка отвечала жёстким отказом, говоря: «У меня тут свой порядок». Порой я обнаруживала потерянные предметы в других комнатах или на кухне, а она садилась на стул и недоумевала, как эта вещь могла там оказаться. Снова и снова погружалась в глубины сознания, пытаясь отыскать ответ и вспомнить маленький фрагмент собственной жизни. Из этого состояния я выводила её любым вопросом, ответ на который она повторяла вновь и вновь, слово в слово, до тех пор, пока я не спрашивала о чём-то другом. Поначалу её сознание на несколько минут прояснялось, она понимала своё положение и плакала от беспомощности, и тогда ей требовалась помощь, чтобы справиться с эмоциями.
Я приезжала на месяц, отказавшись от лучших каникул или отпуска, я была рядом с ней, чтобы просто любоваться, впитывать каждое мгновение, проведённое вместе. Через какое-то время бабушка привыкала к наличию родных в доме и переставала бояться и страдать. Она пела песни и рассказывала смешные истории. В такие моменты она становилась счастливой и часто искренне смеялась, а я сидела напротив и плакала, отвечая притворным смехом на её хорошее настроение.
После того как бабушка запоминала, что кто-то есть рядом, я переставала сильно переживать и начинала иногда выходить из дома на прогулки. Но однажды узнала, что каждый раз, когда я куда-либо уходила, вечером она стояла у калитки и звала меня, звала до тех пор, пока я не вернусь, и говорила: «Волнуюсь, что ты заблудишься в темноте». И только потом спокойно ложилась спать, несколько раз проверив, заперты ли двери. Такая привычка выработалась у неё от собственной беспомощности, ведь она часто блуждала в темноте собственной комнаты, шаря по стенам в поисках выключателя, часто набивала синяки на ногах, ударяясь о предметы мебели.
Порой я не находила спичек или столовых предметов на своих местах, а спустя какое-то время бабушка их приносила, ругая злых людей, по её убеждению, строящих козни в нашем доме. Ей постоянно слышались стуки, и она, просыпаясь в любое время суток, шла отгонять воображаемых воров.
Когда днём я уходила на рынок, она садилась и чистила картошку. Ей казалось всегда мало, и она начищала полный таз, а потом просила пожарить. Я видела, как она чистит. Не глядя на картофель, она на ощупь срезала кожуру, а потом, поднося его к слегка видящему глазу, проверяла, не осталось ли тёмных пятен, и если находила, удаляла их. Она чистила каждый день, а я не успевала жарить, в итоге кормила скотину варёной картошкой, язык не поворачивался запрещать ей быть нужной.
