1. Пролог
Перед тем, как войти, маркиз де Лоне не преминул учтиво постучаться.
–Да-да! – раздалось изнутри.
Старые петли ужасно скрипели, тяжёлая деревянная дверь с каждым разом поддавалась всё хуже и хуже.
Виконт д`Эрикур соскочил с кровати, отложил "Историю обеих Индий" аббата Рейналя и пошёл встречать маркиза, как положено хозяину. В этом крылась насмешка: в действительности виконт только гостил в старой крепости, причём гостил не по своей воле.
–Не мог не проведать вас тут, – произнёс де Лоне.
–О, благодарю вас, сударь! Вы отменно гостеприимны!
–Я надеюсь, что пребывание здесь не доставит вам особых неудобств, виконт...
–Конечно! – вся фигура д`Эрикура, симпатичного игривого человека лет двадцати пяти, излучала беспричинную весёлость и уверенность. – Поверите ли вы, сударь мой, что я даже рад оказаться здесь и свести знакомство со столь почтенным человеком?
–Весьма лестно слышать такое...
–Думаю, в наше время любой должен хотя бы ненадолго погостить у вас, де Лоне!
–Если вы так считаете...
–Все так считают! Честно сказать, я уже предвкушаю, как выйду отсюда и буду принят в просвещённом обществе с ещё большими почестями, чем раньше!
–Что ж... – хмыкнул де Лоне. – Надеюсь, что вы и правду скоро отсюда выйдете.
–Не сомневайтесь, маркиз! У моего отца, разумеется, скверный характер и устаревшие методы воспитания, но его гнев проходит так же быстро, как и вспыхивает. Доказательство того – слуга, которого он мне прислал. Кстати, в принесённом им письме говорится о том, что с минуты на минуту мне доставят обед. Как видите, папенька не может поручить столь ответственное дело, как моё прокормление, вашей кухне, ха-ха-ха!.. Не откажетесь ли разделить со мной трапезу?
–Был бы весьма польщён!
–Наш повар прекрасно готовит, вот увидите! – заверил своего собеседника виконт. – И вино из папеньких подвалов просто великолепно! Граф д`Эрикур очень ценит качество пищи... Как и её количество, ха-ха-ха! Уверен, что и на этот раз он не поскупится! Почему бы нам не пригласить на обед и остальных ваших... хм... гостей?
–Всех? – удивился маркиз.
–Их так много?
–По чести говоря, нет... Пальцев на одной руке достанет, чтоб пересчитать всех.
–Так в чём же дело, Лоне? Неужели вам мешают сословные предрассудки?! Ну же, сударь, забудьте о них! Разве вы не состоите в масонской ложе? Разве вы не относите себя к просвещённому человечеству?
–Не уверен, что все мои постояльцы просвещены в той же степени, что и вы... Более того, виконт, позволю себе напомнить, что эти люди преступники!
–Преступники?! Держу пари, что большинство из них всего лишь несчастные, на долю которых выпало не угодить кому-нибудь из влиятельных особ! Вы же не будете отрицать, что добрая половина ваших подопечных оказалась тут не по приговору суда, а благодаря тайным письмам за королевской печатью! Да и потом... Если здесь и в самом деле содержатся люди, нарушившие закон, подлинная вина за их прегрешения лежит на всеобщем невежестве и несовершенстве общественных установлений! Общение с просвещёнными людьми – я имею в виду нас с вами, Лоне, – пойдёт им на пользу. Велите накрыть стол в своих покоях!
На лице маркиза читалась неуверенность.
–Вы и вправду желаете отобедать в компании заключённых Бастилии? – переспросил её комендант.
–Именно так! – отвечал ему узник.
Слишком родовитый и богатый узник, чтобы не принимать его пожеланий в расчёт.
Через полчаса в покоях коменданта уже был накрыт стол. На белой скатерти, отстиранной прачками д`Эрикуров и заботливо присланной батюшкой родовитого заключённого, расположились пять порций бульона из петушиных гребешков, рагу из форели, жаркое из зайца, каплун, запечённый с каштанами, две дюжины перепелов, свежайщий скат, огурцы под белым соусом и спаржа под голландским, лотарингские пироги, последний писк моды – зелёный горошек, а также картофель – недоступное суеверным крестьяном, ненавистное фанатикам-ретроградам блюдо просвещённых людей, блюдо будущего. Пять бутылок ронского вина 1774 года – года воцарения нынешнего государя – придавали этому скромному обеду оттенок аристократизма. Выращенные с специальных оранжереях фрукты, сыры, меренги и пирожные с фиалками пока ещё дожидались своей очереди под присмотром слуг виконта – того, что доставил еду, и того, что сидел в Бастилии вместе со своим господином.
Гостей на этом званом обеде действительно оказалось немного: всего трое, кроме де Лоне и д`Эрикура. Двое из них оказались чудовищно грязными и оборванными господами в вытертых штанах, стоптанных башмаках, дырявых фраках и без шейных платков. Одному, низкорослому и всё ещё сохранившему, несмотря на тяготы заключения и голодный блеск в глазах, порядочную упитанность, на вид было лет сорок пять. Второму, костлявому, – лет шестьдесят. Третий сотрапезник, человек неопределённого возраста и неопределённого сословия, облачённый в персидский халат и турецкие тапочки, понравился д`Эрикуру больше всего.
–Позвольте представиться, господа! – произнёс он, усаживаясь за стол и приглашая других последовать своему примеру. – Мари-Жан-Луи-Анж Лижере де Сен-Жак де Вилькроз де Тремуй, виконт д`Эрикур. С кем имею честь?
