"Беги от опасности, - твердят они мне,
но что есть опасность, если не моя жизнь?"
Отец всегда говорил, что худшего места для жизни, чем Финнроуд — не найти, и насколько ироничным был тот факт, что я оказалась именно здесь. Пропитанном смрадом улиц городе, чьи ночи кричали от похоти и желчь греха притаилась в существах, называющих себя людьми. Что до меня? Я любила наблюдать за их жизнями куда больше, чем должное внимание уделять своей. По этой самой причине я и травлюсь крепкими сигаретами, и брожу на границе между жизнью и смертью почти семь лет.
Я втягиваю горький дым и бросаю окурок прямо с балкона в руки ветру, для которого он становится игрушкой. Некогда полноценная раковая палочка: скрученная, упакованная и проданная мне — стала ничем. Я хочу ассоциировать себя с ней и умудряюсь найти несколько сходств. Тем временем окурок ускользает от ветра и прячется в траве, где теперь будет дожидаться своего конца. Мне за него даже радостно.
Холодный ветер забирается под одежду и я обнимаю себя руками, пытаясь сберечь тепло под толстым свитером. Выходит скверно, поэтому я возвращаюсь в квартиру, которая обнимает меня теплотой батарей и методичным тиканьем настенных часов. Уже почти одиннадцать, значит, ждать недолго.
Взгляд цепляется за не заправленную кровать и внутри просыпается желание улечься под одеяло. Только эту роскошь я не могла себе сейчас позволить. Всё же ритм моей жизни значительно отличался от многих других жизней, и я удивляюсь, как ещё не развалилась. Наверняка прямо сейчас детки мирно спали, а те же самые детки постарше прятались под одеялами и смотрели видео с запрещённых сайтов, неумело познавая свои тела. Их родители сидели перед экранами телевизоров или предавались ругани, чтобы при свете дня продолжать отыгрывать свои роли в известной комедии об идеальной семье. Меня в это время ждала работа, которую и работой называть не стоило. К стажу её не припишут и особых заслуг мне ждать не стоило, но платили хорошо, а деньги в наше время решали практически всё.
Телефонный звонок вытянул меня из задумчивого состояния. Я поднимаю его со стола и читаю имя напарника с эмодзи рукопожатия в конце.
— Да, Крис, — говорю я, опережая его в приветствии.
— Привет, — его голос, как всегда, звучит бодрым. Пытаюсь вспомнить хотя бы один момент, когда он таким не был, и не могу найти ни одного подходящего воспоминания. — Как себя чувствуешь?
— Терпимо, — не правда и не ложь. — Ты уже там?
— Через десять минут буду на месте.
— Поняла. Тогда скоро увидимся.
— Тебе взять кофе? — Крис мешает моему желанию закончить разговор.
— Капучино без сахара.
— Ваш заказ принят, — отчеканил он, подражая голосу работника общепита, так что мне захотелось улыбнуться. В отличие от других моих знакомых, Крис имел одно преимущество. Ему всегда удавалось влиять на моё настроение и менять его, хотя я довольно колючая в этом плане. — До встречи.
— Ага, — бормочу я в ответ и завершаю звонок. Признаться честно, я терпеть не могу телефонные разговоры.
Мне хватает пары минут, чтобы собраться. К тому моменту, как Крис позвонил мне, я была уже давно одета. Разве что вместо толстого свитера я надела водолазку, а сверху накинула кожаную куртку.
— Что скажешь, Лилит? — я смотрю на собственное отражение в зеркале, подмечая тёмные синяки под глазами. — Продержишься ещё немного?
* * *
Я иду вдоль слабо освещённых улиц, становясь частью системы, в которой люди разделяли с ночью свои грехи. Витрины антикварных лавок, парикмахерских и кафетериев оставались позади, пока я не остановилась у одной из них, чтобы прикурить сигарету. Дым обжёг горло и мне не удаётся подавить улыбку. За окном кафе, у которого я задержалась, замечаю движение и становлюсь невольным зрителем проявлению алчности. Трое официантов столпились у кассы и пересчитывали наличные, пока четвёртый смахивал крошки со столов. Казалось, всё было вполне обычно, за исключением спрятанных купюр в карманах троицы. Четвёртого в игру не приняли, но я не вправе осуждать их за этот выбор.
На другой стороне улицы слышно звенящий смех, который отнимает моё внимание от официантов. Я подхожу к фонарному столбу и, прислонившись к нему, втягиваю дым посильнее. И снова я — невольный зритель.
Пять девушек много смеются, выползая из лимузина. Видимо, ноги плохо им подчинялись или всё дело было в неудобных на вид шпильках. Как только все из них оказываются на улице, лимузин уезжает, а девушки толпятся у двери ночного клуба, поправляя причёски. Я знаю, о чём думает каждая из них и какие мысли беспокоят их головы. Сегодня ночью они добровольно выставят себя на аукционе, и падут в руки того, кто предложит цену побольше. Я их не осуждаю. В конце концов — этот выбор был сделан ими.
— Печальное зрелище, правда?
Я не вздрагиваю от неожиданности. Мне хорошо знаком голос Элизабет, которую я вижу возле себя, когда отнимаю взгляд от тех девушек. Она мало чем отличалась от них, разве что работала в одиночку и пользовалась
большим спросом.
— Это их выбор, — я пожимаю плечами и втаптываю окурок в асфальт. Пальцы замёрзли от холода, поэтому я прячу их в карманах куртки. — Рада тебя видеть, Лиз.
