Как-то раз я был приглашён на обед в компанию, где в основном оказались едва знакомые мне люди. За первым блюдом разговор зашёл о том, кто где работает. Должен признаться, что я нахожу это довольно непростым делом, – рассказывать о своей работе секретаря по внешним связям в Квакерском Центральном Офисе. Это совсем не то, что, скажем, быть учителем или сантехником – обладать профессией понятной для людей и знакомой им. Я сказал: «Я работаю у квакеров». Последовало молчание. Некоторые опустили глаза, а кто-то, заскучав, устремил свой взгляд в окно. Ну, что здесь скажешь? «Как интересно», или «Ох, давайте не будем говорить о религии», или «Квакеры – хорошие люди, правда?», или «Они ведь, кажется, проводят время, подолгу медитируя в тишине», или (пожалуй, наиболее распространённый вопрос) «Вроде бы Элизабет Фрай имела к ним какое-то отношение, да?» Порой бывает, что такая фраза с моей стороны служит стопором для дальнейшей плавной беседы. Хозяева обычно вздыхают и начинают быстро соображать, что же мне надо предложить вместо алкогольных напитков. «Вы же будете апельсиновый сок, правда ведь?»
Но на том обеде всё случилось по-иному. Мне было сказано, что поскольку квакеры у них обедают не каждый день, то я обязан рассказать всей компании, кто же они такие и чем занимаются. Задача была не из лёгких, и я не знаю, сколько из всего мною сказанного было понято. Помню одно: подали уже мороженное на десерт, а я всё рассказывал и рассказывал.
В Великобритании насчитывается около 18000 членов Религиозного общества Друзей – так официально называют квакеров. По всему миру их более 300000, причём в основном они проживают в США, Латинской Америке и Восточной Африке. Подобно большинству британских квакеров, я не происхожу из квакерского семейства, а вступил в Общество Друзей в 1978 году, когда мне было 30 лет. Через пять лет я стал секретарём по внешним связям одного из отделов Дома Друзей в Лондоне – штаб-квартиры квакеров, живущих в Англии, Шотландии и Уэльсе. В круг моих обязанностей входит объяснение квакерских убеждений и веры людям, пожелавшим по тем или иным причинам о них узнать. Как же изобразить эту странную и для меня очень притягательную группу людей, которые и сами-то имеют различные мнения и которые для описания своего понимания этих убеждений используют самые различные термины. Вот в чём заключается трудность этой книжки. Я попытаюсь передать полный диапазон верований, традиций богослужения, а также выводы, к которым приводит религиозное понимание, и какое влияние оно оказывает на нашу общественную деятельность. Я постараюсь рассказать о нашей, в некоторой степени, странной структуре и буду делать это, основываясь на своей точке зрения, которая, как я надеюсь, является и точкой зрения Общества Друзей, в котором я состою. С самого начала следует особо отметить, что для квакеров общее определение веры занимает, пожалуй, последнее место в списке общих знаменателей для различных точек зрения. Так что, персональные определения могут оказаться скорее правильным путём к квакерству, нежели барьером на этом пути. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Много лет назад один индейский вождь принимал участие в квакерском собрании для богослужения, и после собрания он сказал, что ему понравилось слушать то, «откуда слова происходят». Ему понравилось слушать тишину по ту сторону слов, и искать то безмолвное значение, которое слова порой неспособны передать. Лично я ощущаю, что слова часто разделяют людей. Кто-то не может принять такие слова, как «Бог» или «Христос», а кто-то полагает, что разговор о религии без них будет несовершенен. По мнению квакеров, все люди должны слушать друг друга, слушать то, откуда слова приходят, помнить, что каждый из нас находится в пути, и все люди важны, и что попытки описать словами наиболее важное, как правило, не удаются.
Религия и человеческий путь
Само слово «религия» включает своего рода сигнал тревоги в мозгу многих людей. На память сразу приходят обязательные пения гимнов в школе, скучные воскресенья, когда не разрешали делать именно то, что делать хотелось больше всего. Или вспоминаешь знакомых, которые всю жизнь старались быть благочестивыми и вечно поучали всех остальных, как они должны себя вести. С другой стороны, это слово, «религия», может напомнить о той сфере жизни, о которой почти ничего не знаешь, поскольку всё меньше и меньше школ и семей передают свои религиозные традиции последующим поколениям. Недавние исследования показали, что, например, лишь немногие подростки могут что-то рассказать о празднике Пасхи. Знания о Рождестве распространены шире, поскольку для большинства этот праздник становится своего рода ежегодным весельем, подчас, однако, совершенно не связанным с церковным календарем.
Для тех из нас, кто родился в семьях с определёнными религиозными традициями, религия может вызывать воспоминания о радостях детства, о тех временах, когда мы были счастливы и чувствовали себя в полной безопасности, а родители наши знали ответы на все вопросы, и всё было просто и ясно. Таким образом, когда нас спрашивают о нашей вере, мы порой чувствуем что-то вроде непрошеного вторжения и начинаем подозревать, что тот, кто спрашивает, наверно, пытается найти какие-то недостатки в нашем воспитании и в нашей семье. Включаются средства внутренней обороны, и тогда мы заявляем в ответ, что религия – не тот предмет, о котором мы говорим открыто. Вот поэтому, а также потому, что во имя религии по всему миру уже совершено и совершается так много зла, надо взглянуть на то, что же мы имеем в виду, когда говорим о религиозном познании. А посему я желаю начать не с какого-то установления, книги или набора правил, а с человеческого опыта, то есть с того, с чего обычно начинают квакеры.
