— Так-так-та-а-ак…
Кого я вижу? Лазарева.
Упс, попалась!
Ну Светка, погоди у меня! Почему
не предупредила-то? Заснула, что ли, на боевом
посту? Ведь договаривались – всё будет по-честному!
– Что ты
делаешь в моей комнате?
От
глубокого баритона веет таким холодом, что я непроизвольно ёжусь, но тут же гордо расправляю плечи и
поворачиваюсь к новенькому лицом.
Не буду показывать, что тоже слегка побаиваюсь
этого, привлекательного во всех смыслах мужчины. Впрочем, его побаиваются все студенты
пятого курса, и неважно, что учится он у нас всего-навсего вторую неделю. От
Даниила веет чем-то таинственным и… м-м… опасным, что ли. Девчонки краснеют и
нервно прихорашиваются, едва попав в поле зрения проницательных тёмных глаз, а
парни хорохорятся, но всё же стараются обходить высокого брюнета по дальней
дуге. Как говорится, от греха подальше.
И чего ему в столице не сиделось?
Зачем перевёлся в наш весьма посредственный институт, да ещё на последнем
курсе?
— Лазарева,
ты язык проглотила?
Недаром,
ох недаром все девчонки млеют от этого голоса, мечтают прогуляться с его
обладателем под ручку при Луне. Ну и обо всём остальном тоже, как водится. Всю
неделю разговоры только о новеньком.
– Сам
пригласил весь курс отмечать новоселье и сам же не рад? – улыбаюсь так широко,
что губы немедленно начинает ломить от напряжения.
Даниил
скептически склоняет голову набок:
– Я
пригласил вас в свой дом, но не приглашал тебя в свою комнату, – баритон, вибрирующий
на запредельно чувственной частоте, волной катится по нервным клеткам,
пропитывает насквозь, от макушки до кончиков пальцев, и я вздрагиваю, потому
что мужчина внезапно оказывается рядом со мной.
Совсем-совсем
рядом… Он такой высокий, что приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть в
сузившиеся чёрные глаза.
В горле моментально пересыхает, а
мысли несутся со скоростью молнии. Ну да, ну да. В комнату меня не приглашали.
И честный ответ, почему я здесь оказалась, вряд ли может понравиться, потому что
всему виной моя глупость.
Глупость и самоуверенность.
С чего, спрашивается, взяла, что
выиграю этот дурацкий спор? За глупостью всегда следует расплата, и теперь мне
приходится бессмысленно хлопать глазами, чтобы сойти за невинную дурочку.
Светка и Катька сказали, что я непременно должна войти в комнату Даниила и
что-нибудь стащить. Только тогда они засчитают, что долг за
проигрыш выплачен сполна.
– Я в гости зашла, – брякаю, так и не
сумев придумать что-нибудь получше, и тут же проклинаю себя за отсутствие
изобретательности.
– В гости, значит, – сильные руки властным жестом обхватывают мою талию, —
Впрочем, какая разница. Раз сама пришла, с тебя и начнём, – непонятно заявляет
Даниил и внезапно клеймит мои губы глубоким поцелуем.
Именно
клеймит, будто имеет полное право, будто я его собственность, а вовсе не
малознакомая сокурсница, с которой он впервые остался наедине.
Его губы слишком горячие.
Слишком волнующие.
Слишком настойчивые. Буквально на грани
приличия.
От накатившего шквала ощущений голова начинает
кружиться и пол уходит из-под ног.
Спустя
приблизительно вечность, Даниил разрывает сумасшедший во всех смыслах поцелуй
так же резко, как начал.
— Надо
же, как удачно. Тот самый вкус, — довольно шепчет он, пока я в изумлении хватаю
ртом воздух, — Весьма любезно с твоей стороны, что пришла сама.
В качестве продолжения я
ожидала чего угодно, кроме того, что глаза в обрамлении густых ресниц начнут
красиво светиться, но оценить эту красоту я не могу, потому что в руке, которая
секунду назад обнимала мою талию, откуда-то появляется кривой кинжал.
Даниил с
лёгкой улыбкой заправского маньяка резко замахивается, целясь в меня, а потом я
вижу ме-е-едленное движение опускающегося кинжала, параллельно ощущая, что в
кармане вдруг становится неестественно горячо.
Будто
загипнотизированная неотрывно смотрю в сияющие глаза и вместо того, чтобы
бежать, достаю невзрачный камушек, украденный несколько минут назад в качестве
доказательства для девчонок.
Камушек
тоже светится… Всё ярче и ярче… Моё дрожащее от ужаса тело
становится невесомым, и когда острое лезвие задевает-таки сонную артерию,
потока крови нет, потому что я лопаюсь, как воздушный шарик.
Последнее,
что вижу, прежде чем сознание трусливо покидает свою глупую хозяйку — откровенное
бешенство в глазах убийцы и его лепные губы, беззвучно выговаривающие "я-те-бя-най-ду"…
