Предлагаемое сочинение писалось в меченом – 1984-м – году и по понятным причинам предназначалось к изданию «для служебного пользования», в те времена – для своего рода легализованного самиздата. Тогда осведомление о соответствующей западной литературе имело тот существенный резон, что пользователями полузакрытой публикации оказывались не только владельцы номенклатурных сейфов, но, в первую очередь, – гуманитарная интеллигенция, жаждущая выйти за пределы нормированного чтения. Сегодня мы считаем уместным опубликовать уточненный вариант «доперестроечной» работы не столько для заполнения информационных брешей (хотя и таковые имеют место), сколько из-за того, что главные ее темы неожиданно приобретают новую актуальность уже в начале нынешнего, XXI века.
На подступах к этому сочинению нас интриговала универсальная для минувшего столетия загадка – наступление и долговременное торжество тотальных идеологий, которых прежде не знал мир. В силу тогдашних условий суждение об этом феномене мы с наибольшей прямотой могли выразить, используя «чуждый взор иноплеменный», причем обращенный преимущественно на самоё себя, на «ту» половину мира. Однако не нужно думать, что это был лишь эзопов маневр. Организуя многоголосицу значимых позиций, каждая из которых имеет долгую предысторию в новоевропейской политической мысли, отбирая разные точки зрения для очной ставки друг с другом, мы стремились, чтобы в таком следственном процессе наш собственный взгляд являл себя не декларативно, а самодоказательно, как бы из уст привлеченных к делу свидетелей.
С первых же страниц данной «Суммы» читатель обнаружит, что авторы, прежде чем впрямую приступить к своему предмету, берутся оспорить доктрину «конца идеологии», которую и сейчас упорно защищают именно те, кто сам идеологически мотивирован в своих политологических и историософских концепциях.
Что касается стержневых тем книги (состоящей из шести разделов), то они таковы.
В разделе первом – «Внутренняя динамика идеологии» – выясняется специфика идеологического мышления, отличающегося от других форм духовной деятельности (религии, искусства, науки). Заодно предложена разгадка поразительной приспособляемости таковой «идеологики» – ее паразитической способности подключать к своему целевому ядру чуждый и даже враждебный ему идейный материал.
В разделе втором – «Рождение и пути идеологической политики» – исследуются исторические предпосылки «тотальных идеологий» (К. Мангейм), начиная с эпохи Возрождения, а также роль нового социального слоя интеллектуалов – «интеллигенции», с характерной для нее «промежуточностью» и беспочвенностью, как основного провод-ника идеологических утопий.
Раздел третий – «Идеологизация человеческих масс» – посвящен встречному по отношению к возникающим тотальным идеологиям процессу: когда в ходе демографических и моральных сдвигов вызревает «психология толп» как благоприятное поле для идеологических манипуляций и подчинения массового человека прожектёрским экспериментам.
В разделе четвертом – «Идеологическая трансформация национальной почвы» – экспансия «больших идеологий» в преднаходимую культурную и религиозную традицию наций ставит вопрос о «псевдоморфозе» старых структур (О. Шпенглер) и, соответственно, о мистификации исторической памяти общества, создающей мираж преемственности с прошлым. Подчеркнем, что попытки вывести причины торжества идеологических режимов из особенностей национальной и культурно-исторической ментальности набирают сегодня обороты и закрепляют в умах старые заблуждения и клише.
Тема парадоксальных симбиозов, типичных для идеологической практики, получает продолжение в разделе пятом – «Филиация новых идеологий». На политической сцене все чаще дает о себе знать скрещивание и эклектическое смешение прежних эпохальных моделей (коммунистической, национал-социалистической, фашистской, анархистской), – каковое смешение характерно и для современной России: к примеру, фантастическая амальгама «левой» коммунистической догматики и «правой» апелляции к авторитету православия и Церкви (КПРФ).
В заключительном шестом разделе книги – «Неолиберализм/ плюрализм как замаскированная идеология» – демонстрируется релятивистская подоснова этих взглядов и вскрывается их идеологический диктат, препятствующий общественному согласию («солидаризму»). Вероятно, немало недоумений способно вызвать суровое обращение авторов с понятием «плюрализм», которое воспринимается как неотъемлемый спутник демократического движения в новой России. Однако нашей задачей было освободить этот термин от двусмысленности: отличить плодотворное многообразие центров гражданского общества (что нередко тоже именуется «плюрализмом») от мировоззренческой позиции, исключающей – как заведомо относительные – сами понятия истины и истинности. Сейчас и сверху и снизу ведутся судорожные поиски, чем бы заполнить идейный вакуум в российском посткоммунистическом обществе. Но эта задача неисполнима, если наряду с публичной свободой мнений и их закономерной разноголосицей не будет признана принципиальная неизбежность императивов высшего порядка, разделяемых всей гражданской нацией.
