Петров проснулся от сильной головной боли. Казалось, череп сверлят изнутри – точно такой же звук, точно такой же «кайф». И все бы ничего, если бы не надоедливые маленькие человечки, а это были, безусловно, они, не били бы изнутри черепа своими отвратительными железными молоточками.
Наконец Петров собрался с силами и сел на измятой постели. Голову повело, но очень скоро мозги догнали череп. Видимо, для человечков, которые засели там, внутри головы, это было неожиданностью, и они все покатились по внутренней сфере черепа. Но проклятые человеконенавистники, собравшись с силами, опять принялись за свое черное дело.
– Чтоб вас! – буркнул Петров и осторожно потер голову руками.
Отверстий в черепе еще не было, но, видимо, дело за малым. «Какой сегодня день?» – как-то очень безучастно среагировал на происходящее центр контроля в мозгу, до этого также погруженный в серую глубоководную муть и усталой ленивой рыбой всплывший наконец на поверхность. Просто Петров был, несмотря ни на что, человеком обязательным и очень боялся опоздать на работу, которая была для него связующей нитью с миром людей.
«Нет повода для беспокойства: сегодня суббота», – подсказала ему кора головного мозга.
Уф, значит, можно отдыхать дальше, если, с позволения сказать, весь этот ад можно назвать таким красивым словом. Но очень хотелось еще полежать, несмотря на то, что проклятые человечки в голове и в таком положении не давали покоя. Вот только в горле – настоящая пустыня Сахара, а во рту будто бы переночевал табун мулов. Услужливая кора головного мозга продемонстрировала Петрову вид пересохшего озера с потрескавшимся от жары донным грунтом и табун пасущихся парнокопытных животных.
Паршиво! Было бы лучше, если бы он умер вчера. Петров попробовал это сделать сейчас и теперь, но у него ничего не получилось, Как говорится живое страдание – живым. Он осторожно прилег на бочек и закрыл глаза, стараясь отрешиться от суровой действительности, которая диктовала свои жесткие условия существования а той грешной земле.
«Во рту с похмелья стыд и срам, он выпил водки 200 грамм», – подкорка подкинула какие-то давно забытые фривольные стишки.
Сквозь стук железных молоточков внутри черепной коробки, грозившей расколоться после каждого такого злобного удара, вдруг он услышал какие-то звуки. Это было похоже на человеческую речь, смысл которой кора головного мозга донесла до него с некоторым опозданием:
– Смотри, ночью бабу замочил и дрыхнет до обеда!
– Как таких уродов только земля носит! – услышал он второй голос.
«Опять забыл телевизор выключить», – с болью в голове подумал Петров. Опять какой-то «дефектив» крутят. Петров с усилием разлепил пудовые веки и приподнял голову, чтобы обозреть свое убогое жилище. Сознание автоматически зафиксировало следующую картину: посредине его комнаты стояли два незнакомых мужчины – один повыше, а другой толще и пониже.
«Вот пристали», – вяло подумал Петров. Мысль с трудом пробивалась сквозь стук молоточков в мозгу, к которым присоединился, после того, как Петров открыл глаза, и визг электродрели, которая также буравила его черепушку изнутри.
– Алкаш! – ярился высокий и тощий субъект, как оказалось, обладатель низкого голоса. – Такую бабу завалил, детей сиротами оставил!
– Да, пора его забирать отсюда, – согласился с ним его толстенький приятель с противным визгливым голосом, – пока еще чего-нибудь не натворил.
«Менты», – ленивой рыбкой проплыла в мозгу мысль.
Петров присмотрелся к особенно агрессивному тощему и высокому мужчине. На нем был чистый, но изрядно потертый костюмчик, застиранная клетчатая рубаха. Толстячок был одет, мягко говоря, не шикарно. Старенькие спортивные брюки пузырились на коленях, на рубаху неопределенного цвета сверху был одета видавшая виды спортивная курточка.
– Если менты, то под прикрытием, – догадался страдалец.
Туман перед глазами сгустился, глаза сами закрылись, а тяжелая как гнет голова плавно опустилась на подушку. Благодаря горизонтальному положению, стало, вроде, немного легче. Человечки, видимо, присели на перекур.
– Эй, вставай, душегуб! – тощий мужичонка неожиданно сильно ухватил Петрова за шиворот и стал трясти как липку.
От такого микширования в голове сделался такой переполох, что Петрова чуть не стошнило.
– О-о-о-о-о! – простонал он и стал вяло отбиваться ногами от настырного посетителя.
А тот не унимался:
– Скажи как на духу: ты бабу замочил? Признавайся!
– Какую бабу, мужики! – простонал Петров. – Вы совсем ополоумели! Никаких баб никогда в своей жизни я не мочил! Хотя, может быть, в некоторых случаях и надо бы… Отстаньте паскудники! Голова раскалывается!
Действительно, человечки в голове взялись за дело с удвоенной силой: тук, тук, тук, виу, виу. виу…
А мужичонка все не унимался:
– Я о бабе, которую вчера на окраине города около автобусной остановке нашли.
– А-а-а! – до Петрова, наконец, дошло. – Так это же Серегин, приятель мой, вчера, когда мы керосинили, про этот случай рассказал. Вот я от него и услышал. Молодая, симпатичная. Зарезали, бросили возле автобусной остановки – вот и все, что я слышал. Больше ничего не знаю, отвяжитесь, а?!
