Примерно на границе севера и юга, там, где река Зеленозмея делает крутой поворот, вгрызаясь в равнину Пастухов в виде петли, на утёсе расположился крупный богатый город Горгона – «Ворота севера». Построен он был на обломках более старого поселения, название которого уже никто и не вспомнит, зато все помнят, что самый богатый кожевенный цех расположен именно в Горгоне. Однако, эта история будет, конечно же, не про кожевенников, ведь Горгона, в конце концов, славилась не только ими одними…
***
Неухоженные однотипные дома в три-четыре этажа сходились почти вплотную, оставляя для прохода путника совсем немного места. Солнце в такие переулки попадало только в середине дня, поэтому было уже довольно темно для летнего вечера. Где-то слева послышался скрип деревянных рам, собака залаяла в подворотне. На узкой улочке почти никого, лишь одинокий путник, закутанный в плащ, устало брёл, изредка поглядывая по сторонам. На плече справа у него висел рюкзак, а слева под плащом угадывался эфес меча. Хоть своим видом прохожий и не выделялся, вряд ли какой-нибудь местный бандит согласился бы на него напасть. И дело было вовсе не в мече. В конце концов меч – игрушка дорогая. Его можно отобрать и продать. Но что-то в путнике выдавало в нем наёмника-авантюриста. С такими местные бандюги старались, по возможности, не связываться.
Авантюристы – отчаянные сорвиголовы, исследовали древние руины в поисках всяких богатств. Сражались в глуши с такими страшными тварями, что хоть стой, хоть падай. Вольные наёмные бойцы, что не гнушались сложной работой. Впрочем, собственно бойцами были не все. Кто-то пользовался луком, кто-то вообще мог уделать врага голыми руками, были среди них и маги, лекари и прочие колдуны и фокусники разных мастей. В общем, братство авантюристов представляло собой довольно пеструю кампанию. Встречались в их кругах как благородные идеалисты, так и последние подлецы. Но в общей массе это были относительно нейтральные наёмники, делавшие свою работу за награду, конечно.
Путник в плаще, тем временем, прошёл ещё три дома и свернул направо, в переулок под каменной аркой. Дальше стало немножко попросторней и светлей. Впереди проема виднелся бесформенный внутренний дворик постоялого двора «Каменная голова» – место, где часто останавливались такие приключенцы. Первый этаж заведения – общий зал и трактир, как и полагалось, каменный. Последующие два – деревянные надстройки, были жилыми комнатами.
Когда хозяина этого места спрашивали, почему оно носит такое странное название, он отправлял интересующегося к восточной стене здания, где среди кладки грубо обработанного камня, была вмурована голова какой-то статуи. Голова лежала на боку, на правой щеке. В потертом выщербленном лице с трудом угадывались женские черты. Кого изображала статуя, не знал никто, даже хозяин постоялого двора, а ведь его семья владела этим заведением века два, не меньше. С другой стороны, в городе под названием Горгона статуями было никого не удивишь. Остатки древних монументов до сих пор выкапывали при строительстве домов, поэтому не было зазорным использовать хороший «камень» в кладке. Чем видимо и воспользовался далекий предок Рональда, теперешнего хозяина заведения.
Авантюрист отворил дверь, кивнул трактирщику, прошёл внутрь и только тогда скинул капюшон плаща. Наёмник оказался довольно молодым человеком, но не юнцом. Точный возраст угадать было сложно. Скорее всего, ему было около двадцати пяти. У него было простое, ещё не загрубевшее лицо, светло-каштановые чуть вьющиеся волосы и такого же цвета глаза. Из местного контингента он довольно сильно выделялся.
В это время дня найти свободный столик в Каменной голове трудно, и авантюрист хотел было подняться к себе в комнату на третьем этаже, как вдруг его окликнули гнусавым хриплым голосом из дальнего угла зала:
– Какие люди, дружище! Давай сюда, вот здесь свободно!
– Альварес?!
За столиком в углу сидел заросший щетиной южанин. Альварес – самое полное исключение из правил, какое только может случиться на этом свете. Двухметровый детина далеко за тридцать с огромными ручищами и не менее огромным животом, выпиравшим из-под просаленного кожаного жилета. Южанин производил довольно отталкивающее впечатление, поэтому часто сидел один. Прозванный за свою комплекцию «Боровом», Альварес являлся тем не менее одним из лучших фехтовальщиков юга, сражался рапирой, которую звал «Зубочистка». Как ему удавалось так виртуозно фехтовать с подобной комплекцией – загадка природы.
Сейчас он вальяжно развалился на стуле и расслабленно махал рукой, указывая на свободное место рядом с собой только что пришедшему наёмнику. На столе у южанина располагались огромная, видавшая виды широкополая чёрная шляпа и массивная деревянная кружка, а к спинке стула была приставлена, собственно, «Зубочистка» в ножнах. Наёмник секунду помедлил и направился к столику с Альваресом.
– Дориан по прозвищу «Лезвие», жив ещё! – южанин попытался улыбнуться, вместо этого скорчил довольно мерзкую рожу.
– Ты тоже, смотрю, не помер, – пробормотал подошедший наёмник.
