Полина отчаянно боролась с желанием выпить. Душа умоляла о виски, которое успокоило бы мятущиеся мысли, заставило сердце ровно биться и сделало дыхание спокойным. Нужен был всего один глоток, и он не опьянит, наоборот, позволит трезво взглянуть на ситуацию. Лихорадочно собирая вещи в небольшой саквояж, она думала о давнем друге «Джеке»[1], словно он был лекарством для ее измученного сердца; при этом понимала, насколько опасным может оказаться подобное средство «обретения внутренней гармонии».
Наверное, существуют люди, в которых алкоголь убивает страх, бодрит, направляет решительность в нужное русло, не превращая при этом в безрассудных и беспощадных чудовищ. Или же, напротив, помогает расслабиться, взять под контроль злобу и агрессивный азарт, дает возможность сконцентрироваться и здраво оценить обстановку. Возможно, есть такие люди, и разумная доза спиртного не приносит им вреда, а идет на пользу. Увы, Полина к таким не относилась. Для нее, как и для большинства, алкоголь был средством побега от реальности, нежели стимулом для изменения ситуации. Таких, как она, спиртное на короткий срок успокаивало, даже позволяло затуманенному мозгу рождать какие-то «правильные и единственно верные» идеи, потом топило в пьяном угаре или же вовсе лишало чувств. А иногда алкоголь-«помощник» заставлял так остро ощущать боль, что хотелось вогнать себе в грудь нож, разбить голову о стену, только бы избавиться от невыносимого отчаяния и горя. Полина боялась пить, однако не знала другого способа расслабиться.
Собрав вещи, она бесцельно прошлась по номеру, после осмотрелась уже с явным интересом, подумав, насколько привыкла к отелю, в котором жила последние два месяца. Эти огромные комнаты сложно было назвать домом, однако они стали почти родными, потому что здесь Полина пряталась от мира за окном, недоброго и коварного. Роман много раз предлагал переехать в его квартиру, однако она отказывалась, не желая оставаться одной в пустых апартаментах. В чужом доме ощущение одиночества ни на миг не покидало ее, и несмотря на то, что общаться с другими людьми не хотелось, присутствие кого-либо рядом было абсолютно необходимым. Постоянно сменяющие друг друга постояльцы отеля напоминали, что жизнь вокруг продолжается, а звуки, наполняющие стены, успокаивали, создавали иллюзию комфорта и даже уюта. Здесь Полина чувствовала себя лучше, чем дома у Романа. Там она скучала, отчаянно считая дни, когда он вернется из Парижа. В отеле просто ждала, без той сумасшедшей истерии, которая нападала на нее, стоило переступить порог его квартиры.
Казалось, все начало возвращаться на свои места. Боль потери, которую Полина и ее семья пережили несколько месяцев назад, конечно, не уйдет никогда, но сейчас она уже не была такой острой, как вначале. Смерть Алекса навсегда изменила их жизни, и его уход ничем нельзя будет восполнить[2]. Об этом Полина думала каждый день, как и о том, насколько унылым стало ее существование после гибели брата. Все, что ранее казалось важным, сейчас утратило свое значение. Разумеется, она переживала из-за потери компании, которую братья строили долгие годы и лишились практически в одночасье, но все чаще ловила себя на мысли, что ей безразлично, по каким причинам это случилось, и совсем неинтересно, кто этому способствовал. На место печали пришло равнодушие. Полина едва не захлебнулась в безучастности, незаметно для себя погружаясь в холодные воды отчуждения. Ничто не радовало: ни ежедневные звонки Романа, ни его слова любви, которые она так долго ждала, а теперь воспринимала с невозмутимым спокойствием, ни встречи с родными. Последние и вовсе раздражали, потому что вынуждали заново переживать смерть Алекса. Еще немного, и Полина, наверное, угасла бы. К счастью, этого не случилось, и причиной возрождения стал короткий звонок, в одну секунду заставивший воспрянуть духом.
– Вот я амеба, – пробормотала она, метнулась к ноутбуку и в сотый раз просмотрела фото, присланные накануне Зайцем. – Ты подросла, – Полина очертила пальцем застывшее на экране лицо светловолосой девочки, затем, прикусив губу, уставилась на старика, державшего малышку за руку. – Не умеешь ты прятаться, Хавьер. – Ненависть послышалась в ее шепоте.
Она быстро положила ноутбук в сумку, подхватила саквояж и вышла из номера. Спустившись вниз, Полина отдала администратору карточку-ключ, предупредила, что вернется через несколько дней, затем уверенным шагом направилась в бар. Внутреннее возбуждение, которое охватило ее после разговора с Тоби Зайцем, не отпускало, и Полина все-таки разрешила себе расслабиться.
– Виски, – попросила она бармена, устроившись за стойкой, и добавила: – Чистое. Двойное.
Вечер только начинался, но зал уже был полон. Негромкая музыка и голоса посетителей несколько смутили, Полина недовольно осмотрелась, но вдруг почувствовала, что ей хорошо среди веселящихся людей, и тихо вздохнула. Вид наполненного стакана и вовсе поднял настроение. Прикрыв глаза от удовольствия, она сделала глоток, с наслаждением ощущая, как виски опалило язык и небо.
