Странную тень Морис заметил не сразу, слишком устал. Вечерняя смена кончалась за полночь и всегда его выматывала, вот и теперь он шел домой, мечтая только об одном — поскорее дойти, упасть и уснуть.
Центральный проспект словно вымер, даже ветер стих, лишь собственные шаги эхом отдавались от стен домов, создавая иллюзию, что позади кто-то идет. В какой-то момент ощущение сделалось таким реальным, что Морис не выдержал, чуть повернул голову и вздрогнул, увидев рядом край чужой тени.
Обернулся — и в лицо бросилась тьма.
Тело пронзило болью. Он закричал, захлебываясь в звуках, почувствовал, что тонет, растворяется в этой бездонной черноте, забывая о том, кто он, где он, забывая вообще обо всем, словно невидимая рука вымарывала сознание черной краской, отключая одно воспоминание за другим. Он сопротивлялся, не желая уходить в небытие, пытался за что-нибудь зацепиться, но искры прожитого пролетали сквозь пальцы и гасли, потушенные чужой волей…
…Этот шум вначале был еле слышным, потом сделался чуть громче, затем звуки начали складываться в слова.
— Эй, не засыпай! — кричал кто-то далеко-далеко. — Слышишь меня? Ну же, давай, иди на мой голос!
И Морис пошел, схватившись за последнюю соломинку. Постепенно голос стал громче, и вместе с ним начала крепнуть надежда на то, что удастся вырваться… Наконец тьма дрогнула и нехотя отпустила.
С трудом разлепив отяжелевшие веки, Морис открыл глаза и попытался сфокусироваться, но сделать это, когда тебя трясут за плечи, оказалось не так-то просто. Перед глазами светлым пятном маячило чье-то лицо. Морис дернулся, и тряска прекратилась.
— Очнулся? Замечательно. Давай, вставай, — незнакомый парень протянул ему руку.
Морис поднялся на ноги, огляделся и обнаружил, что находится в вонючем тупике рядом с мусорными контейнерами, а неподалеку на грязном асфальте пузырится, источая зловоние, здоровенная лужа, контурами напоминающая человека.
По спине побежали мурашки.
— Что случилось? — произнес он. Голос был хриплый и словно чужой. Горло саднило.
— А сам как думаешь? — ответил незнакомец.
Морис присмотрелся к нему повнимательней и насторожился — тот словно сошел со страниц старинной книги: короткий темный плащ; штаны, заправленные в сапоги, жилет со светлой рубахой. Внешность тоже оказалась под стать: тонкие черты лица, темные, собранные в хвост волосы и цепкий холодный взгляд. Но еще больше насторожила странная штуковина в его руке — то ли кинжал, то ли короткий меч — она слабо светилась. Ничего подобного Морис прежде не видел.
— Я не… — начал было он, а потом рассердился на себя за эту дурацкую робость и выпалил: — Да понятия не имею! Я шел по улице, на меня кто-то напал, а потом я очнулся здесь! Что вообще происходит?!
— И больше ничего не помнишь?
Морис мотнул головой.
— Нет. Что это за гадость? — он указал на лужу. Пузырей на ней поубавилось, но вони меньше не стало.
— Полуночник. То, что от него осталось.
— Полуночник? Это что? Никогда о таком не слышал.
— Само собой, откуда тебе знать о темных тварях.
«Каких еще темных тварях?» — хотел спросить Морис, но не стал, поняв, что парень, похоже, не в себе.
— Ладно, — произнес он, делая осторожный шаг в сторону выхода, — спасибо, что помог. Я пошел.
— Подожди, мне нужно кое-что тебе объяснить.
— Не стоит, — Морис сделал еще шаг. — Я ничего не видел, ничего не знаю, и вообще, меня здесь не было.
Парень посмотрел на него с усмешкой.
— Хочешь, чтобы все было как раньше? Не выйдет.
Морис замер, ожидая, что сейчас он сделает выпад этой своей светящейся штукой… но тот не пошевелился.
— Выйдет, — Морис сделал еще один шаг. — У меня отвратительная память.
— Сочувствую. Но это неважно.
— Почему это? — еще один шаг приблизил Мориса к свободе. «Сейчас!» — сказал он себе, и уже напряг мышцы, чтобы бежать, но слова парня пригвоздили его к месту:
— Потому что ты умер. Эта тварь тебя убила.
Словно стакан ледяной воды выплеснули в лицо. Морис вздрогнул, уставился на него, ожидая, что тот воскликнет: «Шутка!», но вместо этого парень указал на кучу, темнеющую за контейнерами, и произнес:
— Туда глянь.
Морис, не сводя с него взгляда, отправился в указанном направлении, подошел ближе и застыл, узнав в мертвом, залитом кровью человеке, лежащем на асфальте, самого себя.
