Любил один парень приговаривать – тьфу, нечистая сила! Чтобы ни случилось, споткнется, потеряет чего, обиду от кого получит – всё восклицает «тьфу, нечистая сила!». Сам неумеха, толком ничего сделать не может, а всё ему нечистая сила виновата. Никто отродясь в городе черта, хотя бы завалящего, не видел, а парень ругается и ругается.
И стала по пятам за ним ходить бабушка. Старенькая, горбатенькая, седые волосы в жидкий пучок на затылке собраны; в руках бидон молочный пустой и сумка из дерматина облезлого, тоже вечно пустая. Увязалась, сил нет. После работы у проходной ждет его, вечером у подъезда сидит на лавочке, поедет он куда в автобусе – стоит рядом, все ноги костыльком своим отдавит.
Взмолился он:
– Что ты, бабка, за мной привязалась?
А та шамкает:
– Хочу, чтоб ты, хлопец, женился.
– Тьфу, нечистая сила, на тебе, что ли?
– Нет, хлопец, на моей внучке.
Засмеялся он, отвернулся. А она всё ходит за ним, и ходит. Наконец, согласился на внучку её посмотреть. «Тьфу, нечистая сила, может отстанет тогда от меня эта бабка».
Посмотрел издалека и по уши влюбился. Внучке едва девятнадцать лет, высокая, стройная, волосы черные, длинные, а красивая – спасу нет!
Свадьбу быстро справили, и бабушка с внучкой к нему в двухкомнатную квартиру переезжают – своего жилья не было, а парень один жил.
В первый день приходит с работы, а в самой большой светлой комнате мебель переставлена, посредине диван разложен, на нем, на подушках, бабушка сидит, чулок вяжет.
– Пусть, хоть на старости лет отдохнет, – жена говорит.
Сели ужинать, первую и самую большую порцию жена бабушке накладывает:
– Пусть, хоть на старости лет хорошо покушает.
– Пусть, – соглашается парень, и думает, что он еще своё возьмет.
Да что-то взять своё у него не получается. Только перечить вздумает, посмотрит на свою жену, а она с каждым днем краше и краше становится, и сразу смиряется.
– Плохая у тебя работа, денег мало домой носишь! – укоряют они его. И он идет работать на стройку, да еще в две смены. В пять утра встает, в восемь вечера приходит, поест и в постель валится. В выходной вздумает отдохнуть, с друзьями на рыбалку съездить, а жена в магазин его посылает, или по дому работу какую-нибудь найдет. А если гулять, то только втроем жена соглашается. Так и идут они – жена с бабушкой под ручку, а он позади, бабушкины сумку и бидон тащит.
Проходит пять лет, десять, парень молодой, а весь измотался, почернел, высох – меньше пятидесяти лет ему посторонние не давали. И некогда о себе подумать, то на машину деньги зарабатывает, то дачу строит, а только подумает, пробормочет уныло «Тьфу, нечистая сила!», и пойдет дальше вкалывать. Летом бабушка одна на даче живет, молодых к себе не пускает, мол, отдыхать мешаете, у вас всё впереди, а мне, может, меньше года жить осталось. Вот он каждый день ей продукты свежие возит, полы и дома и на даче моет, да после работы или в выходные
Заработался так, что задремал на стройке и упал с большой высоты. Врачи гипс наложили, кое-где подшили, чтобы кровью не истек, и домой умирать отправили, поскольку сильно безнадежен был.
Лежит в маленькой комнате на раскладушке, по правую руку – жена, по левую – бабушка. Ухаживают за ним, пить подают, жалеют.
Сидят рядом, дремлют, а ему смертный час наступает, в глазах туман черный сгущается… Очнулся в последний раз, оглянулся на жизнь свою нескладную, и только вымолвил «Тьфу, сила нечистая!».
Вздрогнула во сне бабушка, вздрогнула во сне внучка.
– С тобой мы, – шепчет бабушка.
– Всегда рядом, – поддакивает внучка.
Переехала одна семья на новую квартиру. Радуются. Всем квартира хороша: три комнаты, большая кухня, лоджия застекленная… Только в спальне на полу черное пятно, то ли чернила кто разлил, то ли смолу…
– Ну, это дело поправимое, – говорит жена, и заставляет дочку стереть пятно.
Та в тазик горячей воды набрала, порошка насыпала, трет, трет, никак стереть не может.
– Не получается, мама, – говорит она.
Посмотрела мама, а пятно как было черным, так и осталось, да еще, кажется, в размере увеличилось.
– Потом сотрем, – говорит она, – главное, мебель расставить.
Мебель расставили, стали жить-поживать, и каждый день трут мать с дочкой это проклятое пятно, никак стереть не могут. И если раньше величиной с ладошку оно было, то теперь расползлось, круглым ковриком едва прикрывается.
