Тот день, когда я первый раз встретила ее, был самым обыкновенным, если бы не события, которые случились потом. Оглядываясь назад, я думаю, что, не встреть она меня и не окажись я вовлеченной в ее жизнь, возможно, ничего бы не произошло.
А тогда утренний пляж встретил меня пустотой и закрытыми зонтами. На некоторых лежаках валялись оставленные с вечера предусмотрительными отдыхающими полотенца. Стайка чаек прохаживалась по берегу вдоль кромки моря, наблюдая издали за двумя пожилыми рыбаками из местных, расставившими удочки и ожидавшими клева. Но, судя по их статическим позам, сегодня его точно не будет, и они уйдут раньше, чем ярко-лиловые или, наоборот, слишком шоколадные туристы начнут спускаться по крутой лестнице к пляжу. Это было мое время на море.
Я расстелила полотенце и легла, подставив солнцу свой бледный живот и закрыв лицо шляпой. Ноги у меня уже загорели, спасибо современной моде на шорты хоть до ста лет. Лицо тоже как-то умудрилось загореть, несмотря на все мои старания, а вот живот оставался по-прежнему белым. Зачем он мне загоревший в моей теперешней жизни, ведь, кроме меня, его никто не увидит, но пусть и он тоже будет выглядеть как живот, который живет на море.
Решив, что дождусь, когда дяденьки, кошкам которых явно не повезло сегодня, смотают свои удочки, окунусь и пойду домой. Но мой такой, казалось, идеальный план провалился: от лестницы из отеля донеслись обрывки голосов и детский визг. Привстав, опершись на локоть, я увидела, как семья курортников начала спуск по ней. Первой шла явно мать семейства с огромной пляжной сумкой на плече. Она держала на руках маленькую девочку и аккуратно ступала, глядя вниз. За нею шел явно отец с огромным, заранее надутым пляжным матрасом, который загораживал ему дорогу, оттого делая ее страшно опасной и для него, и для жены с дочерью, шедших впереди. И мальчик, на вид достаточно взрослый, чтобы идти самому, но недостаточно для того, чтобы не создавать еще больше опасности для всех, то забегая вперед, а то отставая. Все в этой семье уже порозовели, чем выдавали свою белокожесть жителей северных широт, кроме малышки, которую ее мама явно берегла от солнца. Когда слова их разговора стали различимы, то захотелось уйти побыстрее.
Нет-нет, я не из тех снобов, о которых так любят писать в сети наши неравнодушные граждане, туристы после поездок на курорты. Снобы эти, по их мнению, притворяются, что не знают русского языка и всячески делают вид, что они – местные жители или туристы, но не русские. Я как раз не стесняюсь «своих», с пониманием отношусь и к шумным детям, и даже к выпившим взрослым, потому что как когда не расслабиться, как летом у моря. Меня не коробит даже манера соотечественников говорить громко с официантами и продавцами, наивно полагая, что если они будут кричать, то их обязательно поймут. Но раз я прихожу на пляж специально рано, когда тут только чайки и одинокие полотенца, то не хочу слушать ничего, кроме шума волн, а русская речь особенно мешает, потому что я же понимаю, о чем говорят.
У меня впереди все лето и даже больше, и мне проще уйти и уступить тем, кому, может быть, завтра на самолет, который увезет их в осень, а то и в зиму.
Шумная семья приближалась, явно собираясь расположиться по соседству со мной, но я решила хотя бы раз зайти в воду, прежде чем начать собирать вещи. Рыбаки незаметно для меня ушли, и теперь мы тут были одни. Когда я подошла к воде и оглянулась, то заметила, что семья занимает лежаки, мама уже раскладывала вещи и стелила полотенца, а папа явно собирался с детьми плавать на матрасе. А по лестнице, ведущей к пляжу, спускалась крупная дама в развевающемся платье или сарафане в крупный горошек и огромной синей шляпе.
Нельзя сказать, что я отличная пловчиха, потому не рискую даже доплывать до буйков. Море еще толком не прогрелось, и, поплавав в совсем немного, решила возвращаться. Когда я повернула в сторону пляжа, увидела, что никого в воде не было. Зато рядом с моим было расстелено большое турецкое полотенце с золотистым орнаментом по краям, а на нем восседала огромного размера дама в пестром облачении и ядовито-синей соломенной шляпе с огромными полями.
Выйдя на берег, я невольно огляделась по сторонам, но семьи с детьми не было нигде. Уже начали сходиться отдыхающие, но в основном немолодые пары.
Дама посмотрела на меня в упор и ответила на мой мысленный вопрос:
– Они ушли. Собрали вещи и ушли. Ваше ничего не пропало? – добавила она.
У меня красть было нечего. На пляж я ходила без телефона, ключи от квартиры оставляла в почтовом ящике, надевала старый вылинявший сарафан и старые сандалии, потому никогда не переживала за свои вещи и не просила никого их сторожить. Но зачем им надо было идти с детьми, кучей вещей и матрасом, чтобы так быстро уйти?
Дама была настроена поговорить:
– Я – Галина! – представилась она. – Вот смотрю, Вы одна отдыхаете, и я одна, почему бы не позагорать рядом. Поболтаем о том о сем.
Перспектива была ужасная, но так как я задерживаться у моря тогда не собиралась, то представилась. В конце концов, от надоедливой Галины я могу сбежать и на другой пляж, подумала я, а недели через две, когда она предположительно улетит домой, вернуться на этот. То, что Галина будет надоедлива, было понятно сразу. Последний раз ко мне вот так по-свойски подходили знакомиться в песочнице.
