Читать онлайн полностью бесплатно Коллектив авторов - Стороны света (литературный сборник №16)

Стороны света (литературный сборник №16)

Ежегодный литературный сборник «СТОРОНЫ СВЕТА», №16. Редактор-составитель Ирина Машинская. Нью-Йорк: StoSvet Press, 2016. Storony sveta Literary Annual, #16.

ОСНОВАТЕЛЬ И ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР

Олег Вулф (1954–2011)

РЕДАКТОР-СОСТАВИТЕЛЬ

Ирина Машинская

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Лиля Панн

Слава Полищук

Валерий Хазин

Роберт Чандлер

ОФОРМЛЕНИЕ И ОБЛОЖКА

Сергей Самсонов (1954–2015)

Михаил Кондратенко

КОРРЕКТОРЫ

Ольга Новикова

Рашель Миневич

Наталья Сломова

ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕДАКТУРА

Bagriy & Company, Inc, Чикаго

Руководитель: Семён Каминский

ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОДДЕРЖКА

Хона Гордон

Адрес редакции:

[email protected]

www.StoSvet.net

Этот номер вышел благодаря поддержке друзей журнала: Аллы Стайнберг, Виктора Пана, Ольги Гольдбергер, Регины Хидекель (Russian American Cultural Center), Славы Полищука, Игоря Мазина, Сергея Ледовских, Григория Стариковского, Михаила Рабиновича, Валерия Хазина, Хельги Ландауэр, Юлии Трубихиной, Владимира Эфроимсона и слушателей на вечерах «Сторон света» и Cardinal Points Journal. Спасибо!

© 2016, All Rights Reserved

Все права принадлежат авторам

ОТ РЕДАКТОРА

Отметив своё десятилетие, литературно-художественный журнал «Стороны света» становится ежегодным литературным сборником и с этого номера начинает выходить и в печатном, и в электронном виде. Мы рады, что «СтоСвет» становится доступен читателю за океаном – за океанами. Это – главное.

Ирина Машинская

ПОЭЗИЯ-I

Израиль, США, Россия

Денис Новиков

ПРИШЕЛЕЦ

Денис Новиков родился 14 апреля 1967 года в Москве. Учился в Литературном институте им. А.М. Горького. Участник группы «Альманах». Несколько лет жил в Англии. В 2004 году репатриировался в Израиль. Стихи публиковались в журналах «Огонёк», «Юность», «Арион», «Новый мир», «Знамя» и др. Автор четырёх книг стихов.

Умер 31 декабря 2004 года. Похоронен в г. Беэр-Шева (Израиль).

* * *
Одесную одну я любовь посажу
и ошую – другую, но тоже любовь.
По глубокому кубку вручу, по ножу.
Виноградное мясо, отрадная кровь.
И начнётся наш жертвенный пир со стиха,
благодарного слова за хлеб и за соль,
за стеклянные эти – 0,8 – меха,
и за то, что призрел перекатную голь.
Как мы жили, подумать, и как погодя,
с наступлением времени двигать назад,
мы, плечами от стужи земной поводя,
воротимся в Тобой навещаемый ад.
Ну а ежели так посидеть довелось,
если я раздаю и вино и ножи —
я гортанное слово скажу на авось,
что-то между «прости меня» и «накажи»,
что-то между «прости нас» и «дай нам ремня».
Только слово, которого нет на земле,
и вот эту любовь, и вот ту, и меня,
и зачатых в любви, и живущих во зле
оправдает. Последнее слово. К суду
обращаются частные лица Твои,
по колено в Тобой сотворённом аду
и по горло в Тобой сотворённой любви.
Пришелец
Он произносит: кровь из носа.
И кровь течёт по пиджаку,
тому, не знавшему износа
на синтетическом веку.
А через час – по куртке чёрной,
смывая белоснежный знак,
уже в палате поднадзорной —
и не кончается никак.
Одни играют на баяне,
другие делят нифеля.
Ему не нравятся земляне,
ему не нравится Земля.
И он рукой безвольно машет,
как артиллерии майор…
И все. И музыка не пашет.
И глохнет пламенный мотор.
Чукоккала
Голое тело, бесполое, полое, грязное
В мусорный ящик не влезло – и брошено около.
Это соседи, отъезд своей дочери празднуя,
Выперли с площади куклу по кличке Чукоккала.
Имя собачье ее раздражало хозяина.
Ладно бы Катенька, Машенька, Лизонька, Наденька…
Нет ведь, Чукоккалой, словно какого татарина,
Дочка звала ее с самого детского садика.
Выросла дочка. У мужа теперь в Лианозове.
Взять позабыла подругу счастливого времени
В дом, где супруг её прежде играл паровозами
И представлялся вождём могиканского племени.
Голая кукла Чукоккала мёрзнет на лестнице.
Завтра исчезнет под влажной рукою уборщицы.
Если старуха с шестого – так та перекрестится.
А молодая с девятого – и не поморщится.
* * *
Взгляни на прекрасную особь
и, сквозь черепашьи очки,
коричневых родинок россыпь,
как яблоки в школе сочти.
Зачем-то от древа Минпроса
ещё плодоносят дички
как шанс, как единственный способ
считать, не сбиваясь почти.
Число переходит в другое.
В зелёный – коричневый цвет.
И минус – надбровной дугою —
дурацкую разницу лет.
И плюс помышленье благое,
что сравнивать сущее – грех.
Смотреть. И не трогать рукою
ни яблок, ни родинок тех.
* * *
Слушай же, я обещаю и впредь
петь твоё имя благое.
На ухо мне наступает медведь —
я подставляю другое.
Чу, колокольчик в ночи загремел
Кто гоношит по грязи там?
Тянет безропотный русский размер
бричку с худым реквизитом.
Певчее горло дерёт табачок.
В воздухе пахнет аптечкой.
Как увлечён суходрочкой сверчок
за крематорскою печкой!
А из трубы идиллический дым
(прямо на детский нагрудник).
«Этак и вправду умрёшь молодым», —
вслух сокрушается путник.
Так себе песнь небольшим тиражом.
Жидкие аплодисменты.
Плеск подступающих к горлу с ножом
Яузы, Леты и Бренты.
Голос над степью, наплаканный всласть,
где они, пеший и конный?
Или выходит гримасами страсть
под баритон граммофонный?
* * *
В. Г.
Стучит мотылёк, стучит мотылёк
в ночное окно.
Я слушаю, на спину я перелёг.
И мне не темно.
Стучит мотылёк, стучит мотылёк
собой о стекло.
Я завтра уеду, и путь мой далёк.
Но мне не светло.
Подумаешь жизнь, подумаешь жизнь,
недолгий завод.
Дослушай томительный стук и ложись
опять на живот.
* * *
Это было только метро кольцо,
это «о» сквозное польстит кольцу,
это было близко твоё лицо


Другие книги автора Коллектив авторов
Ваши рекомендации