– Алло, да, здравствуйте, я звонила вам на прошлой неделе, помните? Да-да по поводу дизайна свадебных открыток, знаете, я все-таки выбрала те, самые первые, с розовой каймой. Когда можно приехать обсудить детально? В среду, агаа.., все, прибуду с мужем ровно в 6! До встречи!
Стою на кухне. Новой кухне. Не маминой. Здесь больше не пахнет родительским домом. Это будет родительский дом, но не для меня, где кухня-теперь моя.
Звонок в дверь, мысли разлетаются по углам. В голове: “Вернулся, родной”. Спрыгиваю со стула и бегу открывать дверь. Смотрю в глазок и не верю. Она действительно приехала???
Заходит. Детски смотрит на меня, с такой же душевной добротой, как глядел на нас отец, когда мы прибегали к нему жаловаться на Сережу-хулигана из соседнего дома или попрошайничали побольше карманных денег. Дааа, у нее был его характер. Меня иногда так удивляло-как, такой светлый, лучезарный человечек может найти себе место в этом опошленном мире. Сколько помню себя, всегда старалась защитить ее от жестокости, грязи и всего дурного. Я смотрела на жизнь другими глазами, а если быть точнее взглядом мамы. Она всегда была суровой, требовательной и серьезной. Я не понимала, как такие две разные личности смогли создать семью. Проливная гроза с накатывающим громом и одиноко растущий цветок посреди дороги. Так я видела их союз. Ее взгляд был сладкий в такую же меру, как и обезумевший. Иногда я боялась ее, но всегда уважала и смотрела, как на эталон совершенства. Я бы не сказала, что она была хорошим родителем, но женщиной ей удавалось быть отменной. Папа любил ее, как привороженный, такую деспотичную с заразительным смехом. А она в благодарность за его любовь, отдала свою жизнь. Так она считала “по-честному”. Я никогда не думала, что стану ей. Оказывается, чтобы быть той, на которую шавки лают, стоит пройти многое в жизни. Я прошла.
– Ну что, как тебе сюрприз? – с улыбкой на лице взвизгнула сестра, с которой я виделась только по видео звонкам последний год
– Не верю своим глазам! Я так ждала тебя!
Посыпались объятия, поцелуи, смех, слезы счастья, которые значили для нас действительно многое. Замечаю странность, чужой запах. Или я забыла его? Не время думать об этом.
– Проходи, присаживайся, выпьем чаю?
-А может чего покрепче? Уже не маленькие, от мамы можно не прятаться.
Она смеется, достает вино из своей сумки, и я понимаю, что разговор, который я так долго откладывала, сегодня непременно произойдет.
– Да ты с презентом-весело отвечаю я, пока достаю бокалы
– Конечно, так давно не виделись. Сколько же у меня произошло!
Она начала рассказывать про своего нового парня, про папу, по которому я успела соскучиться, про каких-то уличных собак, которых пожалело ее доброе сердце. Я слушала скорее не то, что она мне говорит, а глубже.
-Ты не такая разговорчивая, как обычно, что случилось?
Она видит меня насквозь. Мы садимся за стол, я разливаю вино. Опять сидим на кухне. Опять не на маминой. Уже на моей.
-Да у меня, знаешь, все хорошо, учусь-работаю. Никаких изменений
– А с Русей как? Ругаетесь и миритесь?
– А, даа, хотела тебе сказать позже, но думаю сейчас самое время. Мы женимся
Сестра поперхнулась. Я ждала удивления и получила его
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА? ПОЧЕМУ МОЛЧАЛА? КАК ТАК ВЫШЛО?
Я рассмеялась и почувствовала вину, взявшуюся из ниоткуда внутри себя. Опять я думаю об этом дне. А может стоило поступить иначе? Я сохранила бы частичку себя рядом… Думаю самобичевание всегда сопровождало меня после совершения каик-либо роковых поступков и сейчас не обошлось без него. Я до сих пор не отошла от того, что случилось и хотела поскорее забыться в своей новой жизни (к которой следовало еще привыкнуть).
– Суматоха сводит с ума, знаешь. Кругом дела, верчусь, кручусь. Хотела прислать тебе приглашение на стопроцентную свадьбу
Я улыбнулась, она тоже. Мы понимали, что я имею в виду. Каждый мой непосредственный “жених” делал мне предложение, а потом убегал, как дело доходило до серьезных проблем. Будучи в отношениях со своим последним парнем, на английский лад “cry-boy", на русский-чудак обыкновенный, особо не возлагая на него надежд после очередного “Я буду любить тебя вечность” ушла сама, как и обещанное предложение выйти замуж.
– Ты уверена, что это “стопроцентная свадьба”? В любом случае, я желаю вам счастья. Я безумно рада, расскажи, как это все было
Уверена ли я? Да, я уверена. В этот раз на все сто. Но только не это, только не этот рассказ. Тут должна быть история Ромэо и Джульетты, но заканчиваемая счастливым концом, а не пародия на “околофутбола”. Я сейчас провалюсь сквозь землю, как же не хочу это вспоминать. Но не нужно вспоминать то, что держится у тебя в голове постоянно. Улица. Толпа. Осужденные взгляды. И я, такая маленькая, беззащитная. В белом. Будто уже готовая идти под венец.
В тот день я шла туда по другому поводу. На мой телефон пришло странное сообщение из прошлого “Прошу, будь на Ангарской в 16.00. Последняя просьба. Больше ты меня не услышишь.” Мимолетный испуг. “Он что, на свободе?”. Та пробежавшая дрожь, затрагивающая каждый волосок тела, знакома всем, это ни с чем не сравнимое ощущение, когда приходит нежданное напоминание о прошлом, еще не забытом, но уже таком далеком. Я никому ничего не сказала. Пошла одна. В белом.
