Следы твои, война, запомнил я;
Запомнил сёла, сёла-пепелища
И горы всякого ненужного хламья, —
И, в общем, как в суровый час ты злишься.
Наш старый дом хоть не видАл врага,
Но и на нём от горя виснет крыша,
И набок скособочилась труба,
И потолок осыпался подгнивший.
Бабуся, бабка, бабушка моя
Частенько хаживала на могилу к деду,
Там плакала, от нас таясь,
И с мужем со своим вела беседы.
А мы, мальчишки, жаркий тёплый хлЕбец
Делили, как солдаты «козью ножку»,
И слушали про то, как лютый немец
Коварством взял… и хитростью немножко.
Он много взял сначала, но потом…
Потом пришла расплата за коварство.
И он бежал, как стадо под кнутом, —
И это было лучшее лекарство.
Я видел слёзы горькие солдат,
Когда они в воскресный день иль в праздник
За тостом помянут ребят
Тех, что остались в дальних землях разных.
И мы сидели, скромно затаив
В волнении дыханья, и гордились,
Что наш народ велик и молчалив
И мы в него, как капли в море, влились.
И нам, мальчишкам, стал знаком родник,
Который мужеством питает и отвагой:
Он в души наши с детских лет проник,
Он нас поил своей бессмертной влагой.
