Солнышко улыбкою сияло. Облака не видать, сколь глазами не рыщи по слепящему небу. Земля мажорно хрумкала под ногами и шлось ярко, всласть.
Вот запрыгнешь на черепашку – спрячется. Птичкой через овраг порхнешь, лихо взберешься по ступенькам-кубикам! А еще… заводная мелодия в округе разливается, подкрашивает благим цветом мир без того прекрасный, вперед идти подгоняет.
И вспорхнуло в небо облако,
И шальная тень бросилась под ноги…
Не видать, теперя, пряной мне дороги!
Оно ехидно улыбалось неподвижной полоской да молчало застылыми черными глазами.
– Снова победить надо, добежать до форта, – буркнул я себе под нос и заспешил по дороге, соскочив с комфорта. Размеренная прогулка закончилась.
Щиу, пыщь! Щиу, пыщь!
Облако принялось пулять огненные шары, как заведенное. Черные глаза его задвигались, заблестели огнем, казалось – вот-вот и пасть разинет…
– Ууу! Падлюка! – я погрозил облаку кулаком.
Брони не было, закрыться нечем. Только и оставалось – уворачиваться. Попадет такой шар – беги участок заново, дурачок нерасторопный!
Щиу, пыщь! Щиу, пыщь!
Запахло паленым. Воздух, без того теплый, нагрелся срамом. На голубом небе облако растянуло улыбку и пуще и злее.
– Скоторыло! – не удержался я, снова погрозил.
А облако все шары пускало, аж не продохнуть; зенки свои черные щерит, улыбается по-недоброму. Но я не трусил балчины постылой, желания прятаться не возникало.
Ловко перемахивая через скачущие по земле огоньки, с интересом наблюдал, как те неприятным звуком ударяются о землю и оставляют после себя быстро проходящие опалины. Я отмахивался монтировкой, показывал кулак, плевался – в общем, делал все возможное, только бы один из паршивых шаров не угодил в меня, да не обдал жаром, перенося к началу участка.
Это конечно не страшно и не стыдно – бежать уровень заново после подобного казуса. Позорнее – валиться в пропасть. Как потом Принцессе в глаза смотреть? Такое бесчестие…
И ладно раз или два. Бывает – напасть случается – валишься как по заказу во вседневную падь-глубину, коих полным-полно и ни одна душа заделывать не думает. То в предательской нерешительности оттолкнешься слабо от края оврага, то скорость не наберешь. Лететь – секунда, а неуверенность перед следующим прыжком пристает надолго.
Щиу, пыщь! Щиу, пыщь!
Разозлила подлюка! Облаком еще зовется!
Надел я синюю кепку, поправил козырек по-армейски, да побежал, что было мочи. Вперед облака, надеясь обогнать снаряды, что летели с некоторым опозданием.
Затруднений и препятствий – видимо-невидимо: пади, шафрановые холмы из мелких блоков, черепашки с переливами света на панцирях – прутся стадами; платформы в воздухе неподвижно висят, одна под другой, неваляшки оранжевые по три за раз идут. Все подлючьи дороги вели в мою сторону, и все пакостные ветра дули мне навстречу.
Я мчался со всех ног, но перегнать облако не получалось. Черепашки особенно мешали. Двигались медленно, нагло, и как вздумается; вставали на самых неудобных участках маршрута. Выгадать правильный момент, чтобы запрыгнуть на панцирь и оттолкнуться, было затруднительно.
Показались две серые платформы, закованные в воздухе – одна под другой. Я забежал под нижнюю, спасаясь от огненных шаров. Облако, плавно затормозив, остановилось возле серых плит, не прекращая кидать нескончаемые заряды.
Я запрыгнул на первую платформу, отмахивая огненные шары монтировкой, затем перескочил на вторую, и как только облако подлетело неприлично близко, смачно плюнул в него.
Подлюка резко отстранилась, получив отпор, и медленно отплывая, прекратила запускать шары. Воспользовавшись секундной передышкой и замешательством облака, я разбежался, на сколько хватало ног, и сильно оттолкнувшись от края платформы, подпрыгнул, вздымая монтировку, крепко сжатую в руке.
Я подпрыгнул так высоко, что подлетел прямо к облаку, и с размаху засадил кроубаром, разделив на две части.
– Ну что, тварь? Я тоже иногда летаю!
Приземлившись и поглядев в зенит, меня постигло разочарование: каждая из половинок обзавелась собственной парой черных глаз и зловещей улыбкой. Стало ясно – победить этакую тварь в честном бою практически нереально. Если и был способ, я его не знал. Плевки помогали, но попробуй, достань!
Оставалось одно: бежать. Бежать и прятаться до конца маршрута.
Ноги стремительно неслись к форту. Я старался поспевать остальными частями тела. Поспешно обходя препятствия, я гнал во всю прыть, дико желая стать победителем в этом неравном поединке.
Иногда все же сбавлял ход, куда без этого? В нерешительности, предательской или оберегающей, перед серьезными прыжками ноги сами включали замедление. И верно: давно бы свалился в падь-глубину! А поглядывая на парочку подлючих чейсеров, я совсем стушевался.
По моему разумению облака имели бесконечный запас хода и неограниченную скорость. Попытки убежать от преследователей были тщетны. Чем живее бежал я, тем бойче двигались чейсеры, и поспевали. Казалось, для пакостных облаков это вовсе не составляло труда. Даже некоторые снаряды Древних летали медленнее.
Пакостники не забывали сыпать огненными шарами, подгоняя мои без того прыткие, напружиненные ноги.
