Кажется, я забылась сном на час-другой, а очнулась, когда баронесса Эррен тихонько подула мне в лицо, чтобы разбудить. Мика иногда делала так же, когда я болела.
— Пора вставать, ваше величество, — шепнула баронесса.
Где я вообще? Ах да, во дворце...
Умыться, поправить прическу, сменить платье... Даже перекусить нельзя: перед визитом в храм ничего не едят. Только я ведь из пансиона: мы привыкли прятать сухари в рукавах, складках платья и под подушками. С голоду не умру. Может, еще и у Данкира найдется что-нибудь пожевать, у него вечно рассованы по карманам орехи и сушеные фрукты: он то и дело забывает пообедать, вот и держит при себе сухой паек.
— А где Одо? — спохватилась я.
— Я думала, вы знаете, ваше величество, — удивленно ответила баронесса. — В самом деле... Я не видела его с вечера. Нужно срочно послать за ним!
— Нет, на нужно, — перебила я. — С этими танцами я совершенно позабыла: он занят делами. Трагедия в Лугре...
— Что?
— Ах да, вы же еще не знаете...
И пока дамы помогали мне одеться, я быстро пересказала им произошедшее — без деталей, это сейчас ни к чему. Впрочем, они наверняка в состоянии домыслить детали.
— Дурной знак, — тихо произнесла баронесса, когда я закончила.
— Никакой это не знак, — решительно сказала графиня Эттари. — Природная катастрофа — да. Недосмотр служителей плотины — вероятно. Диверсия — возможно. Вот и всё. И нечего усматривать в каждом чихе знамение, неважно, дурное или хорошее!
— Мы же своими глазами наблюдали одно такое осенью, — заметила баронесса. — Вас не было в храме, но... Свидетелями чуда была половина города!
— В самом деле? А я решила, что это наши маги постарались, — фыркнула та. — Уверена, половина придворных думает так же.
— Сейчас, сударыня, ваше трезвомыслие как нельзя кстати, — криво улыбнулась я. — Я сама не имею понятия, что именно случилось осенью в храме, но придворные маги клянутся, что последующее — не их рук дело. Впрочем, мэтра Оллена я давно уже не видела, а он, сами знаете, не отчитывается даже передо мной. Так что чудо вполне мог устроить он.
— Полагаете, он осмелился бы войти в храм?
— Не имею представления. Может, он и не входил, а подсматривал издалека. Откуда мне знать, какие силы ему подвластны?
— О, это верно. Никто не знает, — поджала губы графиня Эттари. — И если вам интересно мое мнение, ваше величество, молодой граф Орти намного лучше исполняет обязанности придворного мага, нежели этот умудренный знаниями старец, которого при всем желании не отыщешь даже в случае крайней нужды.
— Мы уже обсуждали это с ее величеством, — раздалось от дверей, и я выдохнула с облегчением: Одо все-таки появился! — И пришли к выводу, что Данкиру еще следует подучиться. К тому же мэтр Оллен вряд ли будет доволен заочным... хм... увольнением с должности и заменой его неповторимой особы каким-то юнцом.
— Ну наконец-то, ваше превосходительство! — не дослушав, воскликнула баронесса. — Ее величество места себе не находит: пора ехать, а вы исчезли не хуже этого самого мэтра Оллена!
— Дела, — коротко ответил он.
— Лугра?..
— Она самая, ваше величество, — канцлер присел напротив. Судя по его лицу, за всю ночь он не сомкнул глаз. — А также известные вам обстоятельства. Надеюсь, вы не слишком обижены на меня за то, что я покинул празднество в самом его разгаре?
— Как я могу обидеться, если сама отдала вам приказ?
— Вы всегда были крайне непредсказуемы, — после паузы ответил Одо. Похоже, он правильно меня понял, и на том спасибо. — Все-таки столь важный для вас праздник...
— Праздник праздником, но я бы с куда большим удовольствием присоединилась к вам, чем попусту тратила время на танцы. Но увы — на балу от меня было больше проку, нежели в составлении срочных депеш и приказов, не так ли?
— Не напрашивайтесь на комплимент, ваше величество, это неприлично. И, в самом деле, — он взглянул на часы и захлопнул крышку с громким «так!», — пора отправляться.
На лицах дам читалось искреннее облегчение...
Утро выдалось прохладным и серым — по такому никогда не угадаешь, начнется ли дождь или вдруг выглянет солнце. Будем надеяться, Данкир не подведет, хотя маг-погодник из него, как он уверял, еще хуже, чем врачеватель.
— Все в порядке? — одними губами спросила я, когда наконец оказалась в карете, лицом к лицу с канцлером.
— Смотря что вы имеете в виду. К слову, не забывайте улыбаться публике, а то у вас такой вид, будто вам червяк в яблоке попался. Все-таки обиделись?
— Да нет же! Просто... очень волновалась. Вы исчезли с... — я вовремя вспомнила о людях, способных читать по губам, и прикусила язык, — с поручением, и не объявлялись. Что я могла подумать?
— Что я занят. Разрываюсь между Лугрой, будь она неладна, и... хм... другим делом.
— А что Лугра? Поступили новые сведения?
— Да. Там все настолько плохо, что даже мой отец трижды подумал бы, прежде чем использовать любимую присказку. Замолчать это не удастся.
— Разве мы собирались?
— Нет. Но есть разница в том, как подать подобную трагедию публике. В этом случае, боюсь, даже у самых прожженных писак не получится строчить статейки о бравых солдатах, спасающих из затопленного дома котенка. Если вкратце: погибла большая часть населения долины. Возможно, кого-то еще не пересчитали, кто-то, на свое счастье, гостил у соседей за перевалом, но в целом картина удручающая... Вдобавок у выживших не осталось ничего. Вообще ничего, даже земли — там теперь несколько лет ничего не вырастет, пастбища сохранились только самые верхние. Хотя нет, преувеличиваю, — Одо отвернулся. — Некоторые каменные дома устояли. Ну как устояли — две, хорошо, если три стены. Все это залито по крышу жидкой грязью вперемешку с камнями. Какие-то вещи, возможно, уцелели, но как их найти? Где-то в толще грязи — множество тел, люди и животные, и лучше бы достать их прежде, чем они начнут разлагаться. Именно поэтому ночью три эшелона с солдатами ушли на Лугру. В бою большинство никогда не бывало, но копать они умеют. И магов я туда отправил — питьевой воды не стало совсем, пускай хоть этим займутся.
