Мировой кризис, охвативший систему образования на рубеже XX–XXI веков, поставил в центр общественного внимания проблему модернизации высшей школы – как в глобальном, так и в национальном масштабе. Кардинальная смена экономической парадигмы человечества в течение последних десятилетий XX и первых десятилетий XXI века привела к столь же существенным трансформациям научных и образовательных парадигм. Очевидно и то, что тенденции модернизации не могли не затронуть фундаментальное ядро высшей школы – университет как носитель академической традиции и эталонную форму высшего профессионального образования.
Большая часть проблем, связанных с необходимостью модернизации университетского образования, уходит корнями в европейскую историю. Как отмечает А.И. Аврус, «университет является одним из самых долговечных и плодотворных созданий европейского гения. Он сыграл выдающуюся роль в развитии европейской цивилизации, в становлении современной науки во всем мире… Значение университетов непрерывно растет, несмотря на неоднократные попытки объявить их устаревшими, прекратить их существование или превратить в обычный тип высших учебных заведений» (Аврус, 2001, с. 3).
Более того, именно с университетским образованием в настоящее время общество и государство связывают перспективы духовного возрождения нации, поскольку, как совершенно справедливо констатирует С.Н. Степанова, университетское образование – это «не только общая культура в сочетании с профессионализмом, но и духовная ценность, фундирующая все виды социальных практик» (Степанова, 2010, с. 3).
В связи с этим предметом нашего рассмотрения становится языковая инфраструктура университетского образования в ее развитии на протяжении всей истории европейского университета. Сразу отметим, что понятие «языковой инфраструктуры» относится к терминологическим неологизмам, по крайней мере, в сфере языкового образования.
Наиболее близкой параллелью здесь представляется нам понятие «общей языковой инфраструктуры» (Common Language Infrastructure), укоренившееся в IT и означающее модель информационной среды, допускающей использование множества языков программирования, их взаимного перевода, совместного использования и т. д. Наше понимание «языковой инфраструктуры университета» основывается на интегрированном образе совокупности языков, включенных в университетскую культуру вместе с сопровождающими их формальными и неформальными правилами коммуникации, трансляции, перевода и др. В некотором отношении понятие языковой инфраструктуры близко понятию «университетского дискурса», включающего в себя все множество дискурсивных практик: академических, исследовательских, управленческих, досуговых. Однако не менее важным фактором определения языковой инфраструктуры университета являются предпочитаемые (и нормативные) языки общения, требуемые коммуникативные компетенции, сложившиеся нормы и практики взаимодействия.
Как утверждал Р. Барт, «в качестве социального установления язык ни в коем случае не является актом, он предшествует любому мыслительному процессу; это социальный компонент речевой деятельности; сам по себе отдельный индивид не может ни создать, ни изменить его; он по самому своему существу является коллективным договором, которому индивид должен полностью безоговорочно подчиниться, если он хочет быть участником коммуникации» (Барт, 1975, с. 115).
Таким образом, в фокусе нашего внимания будет взаимозависимость всей совокупности языков, речевых и коммуникативных практик внутри пространства университета, представляющих собой языковую инфраструктуру университета, и институциональных трансформаций, которым подвергался сам университет в исторической ретроспективе. Очевидно, что влияния эти взаимны: в той же мере, в которой языковая инфраструктура университета менялась в зависимости от изменений общества и культуры, так же точно значимые социокультурные трансформации начинались с почти неприметных изменений в речи и мышлении носителей университетской культуры.
Современные исследователи выделяют несколько существенно различающихся между собой исторических этапов становления современного университета: классический (XII–XIX вв.), постклассический (начало XIX – середина XX в.) и современный массовый (со второй половины XX в. – по настоящий период (Кунц, 2012), либо же доклассический (эпоха Средневековья), классический «гумбольдтовский» (Новое время) и постклассический университет (XX – начало XXI в.) (Рагозин, 2011). Соответственно, трансформации языковой инфраструктуры университета мы рассмотрим в связи с указанными историческими этапами, а также в свете ныне действующих тенденций и ожидаемых трансформаций феномена университета в обозримой перспективе.
