Ивана разбудил какой-то грохот. С трудом возвращаясь из приятного, но тут же забытого сна в реальность, он понял, что это был всего лишь шум закрывшейся дверцы микроволновки. Зрение постепенно сфокусировалось на сидевшей за столом фигуре соседа по комнате Виталика, поглощавшего свой завтрак быстрого приготовления. Иван пошевелился, потягиваясь, и сосед сразу это заметил.
– Проснулся, соня, ну хорошо, успею тебе подарок вручить, а то на работу уже пора.
Виталик встал, порылся в комоде и вытащил красную коробку небольшого размера.
– Держи, боец, с днем рождения!
Иван уже протер глаза, сел на кровати и раскрыл врученный другом подарок. В коробке лежал красивый выкидной нож с пластиковой черной рукояткой. Он достал его, примерил в ладони, нажал на кнопку, и лезвие выскочило со щелком, хищно сверкнув на солнце.
– Класс! Спасибо, брат!
В последнее время, с началом активных боевых действий народ как с ума посходил. Модно стало дарить всякое оружие, и не только холодное. Те, кто побогаче, могли автомат или пулемет другу подарить.
Война. Воспоминание об этом окончательно вырвало Ивана из сладкого сна в жестокую реальность. Даже день рождения, всегда такой приятный праздник в этом году совсем не радовал.
– Ладно, я побежал, – Виталик уже допил кофе и натягивал кроссовки, – хорошо отпраздновать вам, пацанам и Машке привет.
– Спасибо, передам. Еще раз благодарю за то, что подменил меня на работе.
– Да ладно, ты ведь меня в мой день рождения тоже подменишь?
– Без базара, помню, двадцатого сентября, заметано, – Иван поднялся с кровати, они обнялись с другом, и когда тот вышел за дверь, снова плюхнулся в кровать. Вставать совсем не хотелось, настроения не было никакого. Глянул на их совместное фото с Машкой у памятника Минину и Пожарскому, сделанное прошлой осенью здесь, в Горьком. Последней мирной осенью. Ухмыльнулся подписи под фото, «Минин и Пожарская». Фамилии их с Машкой так подходили к памятнику, что друзья распечатали эту фотографию, вставили в рамку с надписью и подарили им на Новый год.
Кстати, название Горький среди нижегородцев так обратно и не прижилось, они по-прежнему называли его Нижний. Интересно, называет ли кто его Волгоград Сталинградом, – подумал Иван. Он уехал из родного города по распределению в Нижний как раз прошлым летом, когда вышел тот знаменитый указ правительства о возвращении советских названий нескольким городам в честь столетия начала второй мировой войны. В тот год как раз большинство в Госдуме получили по итогам выборов коммунисты и социалисты, они и продавили этот указ. Кроме Сталинграда и Горького, там был Ленинград и еще несколько, которых Иван не помнил. Не запоминал он названия городов, в которых не был, поэтому повесил на стену над кроватью политическую карту мира, восполнял пробелы в географии. А в Ленинграде, тогда еще Питере и Москве успел побывать, очень они его впечатлили своей архитектурой, уровнем жизни, отличными дорогами и роскошными автомобилями, ничего такого в провинции давно не наблюдалось. Распределился на Горьковский автозавод, производивший тогда гибридные «волги» для чиновников и электрические «Газели», а сейчас перешедший на бронетехнику и армейские грузовики.
– А ведь ровно год прошел, сегодня как раз 22 июня 2042 года, – промелькнуло у него в голове, – и как сильно все изменилось. Хотя, если подумать, война преследовала его с самого рождения. Еще с пеленок он смотрел фронтовые репортажи из Сирии и Донбасса. В детском саду все только и говорили о конфликте в Приднестровье, который потом перерос в большую войну на Украине. Все его школьные и студенческие годы прошли под прессом ожидания начала третьей мировой. Постоянные вооруженные столкновения с НАТО под Калининградом, на границе с Польшей, в Черном и Балтийском морях, участие России в гражданских войнах в Венесуэле и на Кубе. Сбитые самолеты и потопленные корабли часто подвешивали мир над пропастью на таких тонких ниточках, что только чудо их не оборвало.
Потеряв тогда Приднестровье, которое поглотила вместе с Молдавией усилившаяся благодаря американским вливаниям Румыния, Россия отыгралась на Украине. Благо, украинское правительство поводов давало предостаточно. Притеснение русской православной церкви, убийства священников и верующих, постоянные обстрелы Донецка и Луганска, вооруженные провокации на границе с Крымом. Все это российское правительство терпело, пока «правому сектору» не удалось, наконец, подорвать Крымский мост. Это и стало последней каплей для начала широкомасштабного наступления русских танковых дивизий, закончившегося на Днепре. Конечно, окончание операции было обусловлено не тем, что у танков кончилось горючее и не тем, что украинцы взорвали все мосты через Днепр. Просто цели войны были достигнуты, Крым получил сухопутную связь с материковой Россией и, что самое главное, воду из Днепра по Северо-Крымскому каналу. А брать на себя финансовую ответственность еще и за жителей центральной и западной Украины наше правительство не хотело. Мост не было уже необходимости восстанавливать, тем более, что и без теракта он трещал по швам из-за отвратительного качества строительства и плохих грунтов. Целое десятилетие после этого происходил постоянный обмен беженцами, русских на восток, украинцев на запад, взаимные обстрелы и диверсии, пока все как то собой не успокоилось. Но санкции за это Россия получила, естественно, по максимуму. Никто из молодежи уже и не помнил другого интернета, кроме Рунета, иномарки и иностранные смартфоны давно уже исчезли из продажи, не считая конечно, китайских.
