– То есть вы обвиняете меня, что я украл вот это?! – я в очередной раз вчитался в строчки стихотворения, пытаясь понять, как именно его можно притянуть к фразе «И Ленин такой молодой, / И юный октябрь впереди!», и в раздражении отшвырнул брошюру. – Да бред же!
По высокой комиссии, собранной, чтобы обсудить глубину моего морального падения, пронесся дружный возмущенный вздох. Оно и понятно, все уже было решено, виновный назначен, но почему-то вместо покаяния смеет сомневаться в своей виновности. А ведь против него такие люди!
Возглавлял судилище Максим Захарович Лаптев, тот самый лысоватый мужик из райкома, который обещал помочь с записью альбома на киностудии. Соврал, кстати. Я звонил пару раз, он отговаривался, мол, давай попозже, дел много, и в итоге съехал с темы. Зато сейчас раздувает ноздри в гневе с таким видом, будто я его в лучших чувствах обманул.
Рядом с ним примостилась старая знакомая, Ирина Олеговна Зайцева, что принимала меня в комсомол. Она тоже сидела с осуждающей гримасой, в точности повторяющей выражение лица райкомовца, но в глазах то и дело проскальзывали злорадные и торжествующие искорки. Оно и понятно, она так и не смогла простить, что ее невероятно важное мнение проигнорировали. Теперь мстит как может.
Тут же сидел виновник сегодняшнего торжества, если это можно так назвать, Аристарх Митрофанов. Импозантный дядька лет семидесяти, в строгом костюме и со взором горящим, поглядывающий на меня с долей сочувствия, понимания, но и осуждения. Это был как раз тот самый автор стихов, обвинивший меня в плагиате. В конце семидесятых Аристарх, тогда еще Матвей, тихий бухгалтер заштатной конторы, издал пару брошюр стихов.
Стишата получились откровенно говенными, я успел полистать страницы, уровень рифмы в них был типа «пальто-полупальто». Зато они были идеологически правильными, пропитаны торжеством коммунистической идеи и осуждением проклятых капиталистов. Так что Митрофанова не только издали, но и приняли в Союз писателей, где он быстро занял должность в парткоме.
Следующие тридцать лет Аристарх не писал. Некогда было. Он следил, чтобы другие писатели не сбивались с пути истинного, и даже дослужился до секретаря партийного комитета Новосибирского областного отделения Союза писателей РСФСР. Должность куда как солидная, по сути, ставящая Митрофанова во главе всей идеологической работы с населением, так что Аристарх привык, что с его мнением считаются, и тут такой конфуз. Какой-то школьник взял и нагло украл его стихи! Правда, что именно я там украл, я так и не понял, но ход мыслей облеченного властью деда мне был понятен. Как и то, от чего возбудился и райком партии, и райком комсомола. Скандал мог разразиться колоссальный, и требовалось погасить его в зародыше, уничтожив главную причину, то бишь меня.
Директор с завучем выглядели скорее ошарашенными, шокированными, чем сердитыми. Просто не могли поверить, что то, что еще вчера казалось им невероятной удачей, обернется полным провалом. Теперь можно было попрощаться не только с премией или тринадцатой зарплатой, но и скорее всего с работой тоже. Допустить такой позор, тут даже строгим выговором не отделаешься. Хорошо если просто с должности снимут, но судя по настроению райкомовского начальника, так просто они не отделаются. Тот жаждал крови, но меня даже из школы выгнать не могли, потому что плагиат не являлся поводом для этого. Так что отдуваться предстояло Ивану Сидоровичу.
Ближе всех ко мне сидели Ромка и Алена Михайловна, наш школьный комсомольский вожак. И если Еремин был хоть и хмур, но собран и настроен решительно, то секретаря комитета изрядно потряхивало. Ведь это она инициировала мое вступление в комсомол, а значит, и всех собак на нее и повесят. Ромке тоже достанется, и о карьере по партийной линии он может забыть, но при этом ни он, ни Яковлева виновным меня не считали. Правда, их никто не слушал, как и меня собственно. Я же сидел и думал, как вообще попал в такую ситуацию. Хотя если подумать, ничего удивительного в этом не было, недаром таких как я называли попаданцами.
Началось все, когда в далеком еще две тысячи пятьдесят каком-то году я залез в новейшую капсулу виртуальной реальности, разработанную моей компанией, а открыл глаза в две тысячи десятом, вернувшись в свое же молодое тело. Казалось бы, чего переживать. Да, дома осталась семья, но денег им хватит до конца жизни внуков и правнуков, а у меня появился шанс начать все с начала, но как в том анекдоте, имелся нюанс. Вокруг меня раскинулся Союз Советских Социалистических Республик, переживший лихие девяностые, которых тут, кстати, не было, и вполне неплохо себя чувствовавший.
Но на этом новости не заканчивались. Кроме живого и здравствующего во втором тысячелетии Союза, в этом мире нашлись и некие энергеты. Люди, способные использовать внутреннюю энергию организма, чтобы творить удивительные вещи. Естественно, моим первым порывом было узнать, а как, собственно, все так обернулось. И долго искать не пришлось.
Как и положено, катализатором изменений стал Тунгусский метеорит. Если у нас кроме громкого хлопка пару раз, вздыбившейся земли и поваленных деревьев, он не отметился, то тут эффект был гораздо глубже. Взрыв небесного скитальца разорвал ткань мира, выпустив в него неких демонов. Уж не знаю, были это обитатели изнанки мироздания или жили в другом мире, ученые ответа еще сами не знали, но они обладали особыми возможностями, и людям очень повезло, что их было не так много. А вскоре и некоторые люди пробудили у себя схожие способности, что со временем кардинально изменило картину мира.
