Глава 1. Дети сингулярности
Закаты пропитаны грустью. Потому что каждый раз, провожая его, думаешь: каким ни был, удачным или неудачным,
день – это мой день, и он уходит навсегда.
(с) Эльчин Сафарли
Услышать голоса со звёзд… я смотрел на ночное небо и мечтал. Я был уверен, что стану красивым, умным, смелым – таким, как мой отец, хотя я никогда его и не видел…
Я мечтал, что обязательно стану космонавтом. Мне было одиннадцать. Время, когда кажется, что ничего невозможного нет, когда кажется, что мир прекрасен и приветлив – только руку протяни, и он посвятит тебя во все свои тайны, объяснит всё то, что кажется неясным, из-за чего взрослые на протяжении всей жизни ломают голову.
И на самом деле всё окажется так просто, что ты даже рассмеёшься. Ты рассмеёшься и, полный счастья, побежишь на кухню к маме, чтобы открыть ей простую истину, чтобы и её сделать счастливой. Навсегда. Её лицо станет светлее, она удивится, почему до сих пор не добралась до той мысли, что открылась тебе… Однако мир не реагирует на протянутую тобой руку. Ты смотришь на звёзды, обещая себе и Вселенной, что сделаешь однажды такое, от чего весь мир перевернётся. И не только твой мир – мир всех. В новом мире все будут улыбаться.
Мне было одиннадцать.
Помню, как вздрогнул, когда огненный шар по диагонали разрезал иссиня-чёрное небо – и все звёзды померкли, – когда он падал с востока на запад, прямо на меня, оставляя за собой красно-оранжевый шлейф, после которого, казалось, уже не может быть никакой жизни и никакого счастья. Я дёрнулся, чтобы побежать в сторону дома, но замер. Я понял, своим одиннадцатилетним разумом понял, что не успею что-то изменить.
Я смотрел на приближающийся огненный шар, издававший яростное, громовое шипение, и в тот момент я задался вопросом: может ли погибнуть всё это – зелёные поля и леса, близкая река, мой дом? Мог ли кто-нибудь на звёздах разозлиться на нас? Но за что? Мы никому не причинили зла… мы часто ошибаемся, но ведь мы не злые, нет…
Да, мне было одиннадцать, а всё это прокручивалось в моей голове перед – как мне тогда казалось – концом всего. Я не думал, что будет потом. Я вспомнил о маме, ждущей меня, и понял, что слеза не успеет скатиться по лицу.
Разумеется, небесный гость не упал ни на меня, ни на наш дом, ни на поле, с которого я каждый вечер лицезрел закат. Он приземлился за рекой и, как оказалось позже, достаточно далеко от меня. Оказалось также, что это был вовсе и не шар, да и не то, чтобы он весь был из огня…
Из-за взрыва я потерял почву под ногами и некоторое время находился в оглушённом состоянии. Через минуту снаружи, где-то издалека, в мой мир начали вторгаться звуки: слабый вой какой-то сирены, пищащие гудки машин. Я встал на ноги и смотрел на большой костёр за рекой.
«Неужели…» – успел было подумать я, как вдруг услышал сзади шуршание и шаги. Я обернулся быстрее, чем сам мог помыслить. Ко мне шёл кто-то в белом скафандре, а за ним, по траве, на несколько метров тянулась чёрная ткань, выглядящая в полумраке, как тень какого-то чудовища. Фигура остановилась.
Я стоял как вкопанный и просто смотрел в чёрное зеркало шлема. Так продолжалось, наверное, с минуту. Упавший с неба, казалось, изучал меня. Мы разглядывали друг друга и не двигались. Страха не было, как ни странно. Наконец фигура ожила – я всё так же стоял на месте. Некто в скафандре стал возиться, откручивать, отцеплять, и через несколько секунд что-то упало с его спины (это был сброшен уже ненужный парашют – та самая чудовищная тень). Он медленно подошёл ко мне.
Я напряг кулаки и, казалось, был готов к чему угодно. Фигура наклонилась и села на одно колено, так, что шлем скафандра оказался на одном уровне с моей головой. За чёрным стеклом не было видно ничего, никакой жизни, никакого движения. Но вот пришелец поднял руки – и шлем со щелчком был снят.
Это человек. Где-то глубоко внутри я почувствовал великое облегчение. Никогда раньше я не мог представить, что лицо человека, которого я вижу впервые в жизни, может быть таким приятным… и даже дорогим. Это был человек.
– Испугался? – спросил астронавт, улыбнувшись уголками губ. У него была чёрная борода и голубые глаза, которые источали какой-то необычный свет. Словно то был свет иных миров. «Кто знает, откуда он прилетел?» – подумалось тогда мне.
– Нисколько… – произнёс было я, опустив взгляд, но вдруг посмотрел прямо в глаза незнакомцу и сказал: – испугался.
– Так или иначе, моя консервная банка никому не навредила… если не ошибаюсь, – ответил мужчина, вставая во весь рост. – Я не должен был приземлиться таким образом, – начал объяснять он, будто я у него что-то спрашивал, – но знаешь, бывают моменты, когда всё идёт не так, как ты ожидаешь… впрочем, ты наверняка уже это уяснил. Выглядишь вполне взрослым человеком.
Не стану скрывать, что от этих слов, сказанных незнакомым взрослым (да ещё и лётчиком-астронавтом) я почувствовал себя важным; кем-то: не только лишь подростком, грустящим о небе. Я напустил максимально важный вид и серьёзно смотрел прямо на мужчину. Однако не утерпел и всё же спросил не самым уверенным голосом:
