Дождливым осенним днем некий мужчина, облачённый во все серое, остановился у старинного здания, что застыло средь водяной глади горного озера. Он не пришел с визитом, или на встречу с друзьями или с женщиной, которую любил. Его здесь не ждали. Он возник из неоткуда. Абсолютно бесшумно появился в лиловой вспышке. Словно звезда, упавшая с неба темной ночью.
Подошел к мосту ведущему к зданию сквозь гладь воды. Взглянул на желтые камни у себя под ногами. Дотронулся до едва ощутимого магического барьера. Потом улыбнулся и что-то прошептал себе под нос, а после исчез. И вновь здание осталось стоять в гордом одиночестве среди гор и воды.
Так как поблизости никого не было, никто не смог учуять зловоние гниющей плоти, смерти и крови исходящее от незнакомца. Так бывает. Самое важное спрятано прямо под носом, а мы не замечаем этого.
Но давайте поближе к сути…
Страницы, которые вы держите в своих руках посвящены девушке со сложным прошлым и мятежным, но великим будущим. Той, что научилась убивать и пытать из милосердия, познала ужас потери самой себя и веры в тех, кто тебя окружает. Сама она в конце концов получила то, чего жаждала сильнее всего – СВОБОДУ. Устои, в которых она жила пали. Цепи политиков лопнули. Монархи сверглись. Баланс восстановился на руинах дворцов и крестов.
Но мало кто смог узнать, чем она действительно жила, и я хочу развеять пелену тайны.
Одни поклонялись ей и звали «святой». Другие боялись даже произносить ее имя. Третьи видели в ней переродившихся богов, но лишь единицы могли позволить себе обращаться к ней по ее настоящему имени.
Но к этому она еще придет. Примет каждое прозвище, данное ей служителем креста, короны, министерства или простым человеком. Поймет, что в итоге не важно почитают тебя или ненавидят. Осознает, что рамки, придуманные самими же людьми легче рушить, чем пытаться в них вписаться.
А пока это история ученицы. Дорогой дочери. Новенькой. Тени, призрака прошлого и чей-то принцессы.
*Тень рождена – чтобы разжечь яркое пламя.
Ее обладатель – чтобы ярко сгореть.
Сад был невероятно красивым.
Плавные изгибы апельсиновых деревьев подёрнуты тонкой корочкой льда. Дорожки, покрывшиеся инеем, петляли среди кустов, замерзших клумб и скрывались за ледяными ветвями. Сладкие, как мед цвета растворились в белом налете замерзшей влаги. Очаровательные, непослушные кудри хмеля засохли. Сильные стволы дубов, что виднелись вдалеке приготовились к спячке. Тяжелые хмурые облака не пропускали солнце. Так приходила зима.
Устроившись на перилах террасы, Сара ждала возвращения отца и уже который час всматривалась в окрестные пейзажи. То и дело налетавший порыв ветра кружил остатки засохших листьев на мощеных тропинках, пробирал до костей девушку, что отчаянно куталась в волчью шкуру, наспех вытянутую из шкафа.
Холод придавал ей смелости, и она продолжала сидеть на террасе боясь растерять ее остатки. Как вчера, когда в яростном споре с отцом отстаивала свои права на последние несколько месяцев спокойной жизни, прежде чем рутина ее засосет. Говорила о своём праве на свободу, о том, что она, как и остальные заслужила иметь голос, который будет услышан. И она была готова доказать это.
Семейные дела хороши только до того момента, пока не перекрывают тебе кислород. Но грядет тяжкое время. Все это чувствовали и дело было не только в смене пор года, проблем с урожаями о которых писали в газетах и толпах протестующих, что каждую неделю штурмовали главное здание министерства в столице. В стране грозила разразиться война. Наверное, народ плохо молился святым. Альканта вновь, как и двадцать лет назад, могла потонуть в крови.
У Сары заледенели пальцы. Она поднесла их ко рту, чтобы немного согреть. Тусклый солнечный свет блестел на ее коже. Темные волнистые волосы были собраны в косу, и у лица покрылись тонким слоем инея от пара, который она выдыхала. Измученная бессонницей. Тревожная. Но все-равно радостная. Воспоминание о вчерашнем вечере покалывало мозг, как замерзшие пальцы пробивали мурашки от теплого воздуха. Пускай отец и отказал ей в просьбе посетить Академию, она знала, что это было далеко не конечное его решение. В конце концов он ее выслушал.
– Значит, хотите уйти.
Дорина наблюдала за ней со входа на террасу. Белый чепчик надвинут на лоб, губы поджаты. Почему-то она выглядела не так встревоженно, как вчера. Серьезней. Печальней.
– Не уйти. Взять перерыв, – ответила девушка. – Показать, что я готова к любой жизни. Узнать какого это.
Затем она взглянула на нее. Тёмно-коричневые волосы зачесаны назад, глаза – васильки. Кожа покрыта сетью коричневых точек. Возраст этого существа определить было невозможно и пускай на вид Дорине можно было дать не больше сорока человеческих лет, Сара знала, что это не первое ее столетие. Дорина была не просто кем-то слабым и напуганным, кем-то кого закалили годы жизни среди людей. Она была частью семьи. Брауни служившей им дольше чем правили короли.
Сара вздохнула и отвернулась.
– Он согласится, не так ли? – спросила она. – Позволит мне выбирать?
