Пояснение:
Когда увидите в тексте название аудиозаписи, включайте её. Можете читать дальше под музыку, а можете сначала прослушать композицию и только затем продолжать чтение. Всё зависит от вашего желания.
Гендель – Ария Клеопатры (Se Pieta)
John Cooper Clarke – Evidently Chickentown
Jan Amit – Sleep to awake
Те100стерон – Это не женщина, это беда
Hot Chip – Look at where we are
Red Hot Chilli Peppers – Otherside (electric violin&guitar)
kaigerda – больше любви
Буерак – Магазины
Genetic Opera – Didn’t know I love you so much
We Smoke Fags – Kanape of Love
The Beatles – Strawberry Fields Forever
***
Синие сумерки за окном стремительно светлели.
– И давно ты с нами едешь? – спросила девушка с седыми волосами, раскладывая карты на откидном столике под стук колёс.
Напротив неё сидел молодой человек с ёжиком светло-русых волос. Чётко очерченные брови темнели над любопытными карими глазами, полные розовые губы растянулись в улыбке.
– Что значит «давно»? – его голос был странно низким, густым и гулким. Казалось, что воздух начинал быстрее вибрировать, когда он открывал рот, – С самого начала, с Москвы.
– Да? Странно, а я тебя не видела.
Собеседник седой девушки оставил это замечание без ответа. Она поминутно отвлекалась от карт, поглядывая на него, а он, казалось, и вовсе не отрывал от неё любопытного взгляда. Широко раскрытые карие глаза поблёскивали в полумраке вагона.
– Какой там у нас козырь? – спросила девушка, сглотнув.
– Пики, – невозмутимо ответил юноша.
– Что, тоже билетов на самолёт не было?
– Ну, в общем, да. Это что, отбой был?
– Да, – девушка сгребла карты и, перевернув их рубашкой вверх, подвинула стопку в сторону. Она вытянула из колоды ещё несколько карт и, поглядев на них, сунула каждую на определённое место в веере, который держала в руке. – Ходи, что ли.
Почти не глядя в свои карты, юноша положил одну перед собой и подтолкнул вперёд.
– Рита, а ты чем занимаешься? – спросил он.
– Как-как ты сказал?
– Чем ты занимаешься? – он повторил вопрос немного громче.
– Нет, как ты меня назвал?
Юноша смутился.
– Рита.
Она засмеялась.
– Нет, меня зовут Анита. А-ни-та.
– Анита, – повторил он своим гулким голосом, – Извини.
– Я на историческом учусь.
– А. А где?
– Как где? – Анита удивилась, – В Москве, конечно же.
Больше юноша ничего не спрашивал.
– Скажи, Ром, а чем вы там в своём… своей школе занимаетесь? – спросила девушка, в очередной раз мешая карты.
– В университете, – поправил её собеседник.
– Ну, в университете. Чем вы там занимаетесь? Что вам преподают?
– Уголовное право, административное право, гражданское… Физкультуры, само собой, много. И выезды бывают на базу. Историю преподают, криминалистику, криминологию, учат вести следствие. А ещё… – юноша подобрался и сел прямо, – …ещё у нас каждый день до пяти часов самоподготовка.
– Самоподготовка? Это что такое?
– Да просто. Есть пары, нет пар, сидишь в кабинете и не можешь оттуда выйти. Типа надо в это время заниматься. Но бывает, что и заняться нечем. И всё равно сидишь.
– М-да, у нас не так. Хотя тупо, когда утром пара, потом окно в две пары, и снова пара потом. А бывает, с утра до вечера по факультету бродишь, сначала на своих парах, потом на спецсеминарах, а некоторые и на вечерку ходят послушать. Говорят, там многие лекции лучше читают, потому что там преподы помоложе наших корифеев. Ну как-то так.
– Странно.
– Ну, может быть. Зато и не очень строго, работать можно спокойно. У нас много кто работает.
– Везёт вам, – Рома неуверенно взъерошил короткие волосы.
– Кому как.
– Это больно? – спросил он, прикоснувшись пальцем к крылу своего носа.
– Анита снова засмеялась и потеребила блестящий шарик, торчавший у неё на носа.
– Про это все спрашивают. Не, не больнее укола.
– Хм. Я б такое не сделал. Особенно на лице.
– Скучно! – девушка вытянула губы трубочкой, – Хотя понимаю, со мной всё проще, я же гуманитарий. Могу себе позволить, – она показала на свою голову. По серебристым волосам и шарику пирсинга в носу ездили блики от проносящихся мимо фонарей.
– На меня косятся часто, когда я в форме стою.
– А зачем ты в форме?
– Ну по-разным причинам. Иногда мы дежурим по праздникам. За порядком следим. А вот на митинги нам ходить нельзя. То есть можно, если в гражданке, но нежелательно. Если увидят, то и выговор могут сделать. А то и вовсе из универа выгнать.
Глаза Аниты округлились.
– Да ну?
Рома пожал плечами.
– Татуировки и пирсинг вообще нельзя.
– Даже там, где не видно?
– Всё равно же заметят. Вам-то, наверно, всё можно.
– Да, – ответила Анита, чертя пальцем по выступающей вене на левой руке, – Хоть все рукава забей, никто слова не скажет. Только не представляю, как я в классе буду рассказывать про становление славянских государств или про французскую революцию в таком виде. А меня вот один раз, кстати, замели. Ну не за внешний вид, а якобы за пикет. Я снимала видео у Храма Христа-Спасителя, тут скрутили и внутрь завели. Потом ещё в отделении сидела. Ну ничего, отпустили даже без штрафа. Можно сказать, приключение.
Она рассмеялась.
– Не помню, чтобы вообще про это кому-то рассказывала. Вот парень, который со мной был, все фотки в «Инстаграм» запостил. И ему все писали комментарии типа, какой ты смелый. Ну или какой ты тупой.
