Читать онлайн полностью бесплатно Яков Капустин - Совесть – имя собственное

Совесть – имя собственное

«Совесть – имя собственное»  – третья книга рассказов Якова Капустина. Автор, как принято говорить, человек не простой судьбы, проживший большую и достойную жизнь.

Книга издана в 2018 году.

Книга издается в авторской редакции


В оформлении использована картина Валентина Губарева «В ожидании восхода солнца». С любезного разрешения автора.


Верстка и оформление Нелли Васильницкая


Издательство Книга Сефер

https://www.kniga-sefer.com/

https://www.facebook.com/KnigaSefer

+(972)50-242-3452

[email protected]


© Яков Капустин, 2017

© Валентин Губарев, 2018

Часть первая

Из записок Марка Неснова. Лагерные хроники

Быть или не быть

Когда Алик Атаев играл на гитаре, это было так органично и талантливо, что, казалось, будто он с гитарой родился.

Во всяком случае, можно было не сомневаться в том, что он получил профессиональное музыкальное образование.

Но сам Алик утверждал, что играть его научили в тюремной камере при помощи картонного грифа с нарисованными струнами.

Но его слова принимали за обычный лагерный трёп. И только те, кто хорошо знал Алика, верили его рассказу. Парнем он был правильным и с понятием.

В карты он играл так же виртуозно и талантливо, как и на гитаре. И карты неплохо кормили его весь немалый и нелёгкий срок.

Сидеть ему из червонца оставалось ещё два года, и он в свои тридцать лет очень не хотел снова возвращаться в лагерь.

Но, будучи человеком неглупым, он прекрасно понимал, что умения играть на гитаре и в карты недостаточно для того, чтобы вписаться в нормальную человеческую жизнь.

Тем не менее, он планировал жениться и продолжать зарабатывать деньги игрой в карты. Никакого иного способа иметь достаточно денег он не знал.

Однако, глядя на его приморенный каторжанский вид, не очень верилось, что на воле найдутся охотники садиться с ним за стол.

Его неприличная худоба, сутулость и босяцкие манеры вряд ли могли вызвать доверие у лиц далёких от лагерного быта.

Это понимал и он сам, а потому всё чаще и чаще заводил разговор о воле.

И вот однажды, в ответ на жалобы Алика, Юра Селиверстов пошутил:

– А давай, Алик, за оставшиеся два года я сделаю из тебя спортсмена, а Марк тебя натаскает так, что ты превратишься в самого гнилого и паршивого интеллигента.

Присутствующие при разговоре весело рассмеялись, и только Алик отнёсся к этому со всей серьёзностью.

Вечером он дождался меня в секции и попросил взяться за его образование и воспитание.

Он обещал делать всё, что я буду требовать.

– Ну, ты же не хочешь, чтобы я снова чалился по зонам? – закончил он разговор.

Этого я точно не хотел.

Я достал из тумбочки томик Шекспира и загнул страницу, на которой был знаменитый монолог Гамлета «Быть или не быть» в переводе Лозинского:

– Если завтра расскажешь наизусть, то, считай, договорились.

Назавтра к вечеру Алик без запинки продекламировал заданное и получил от меня задание выучить «А снег повалится…» Евтушенко.

Наверное, необходимость уметь быстро считать при игре в карты так развила его память, что к следующему вечеру, он знал наизусть и это стихотворение.

Ежедневно я давал ему учить наизусть стихи, и он каждый раз успешно справлялся с заданием.

Одновременно с постижением высот поэзии, я стал давать ему книги и журналы с отмеченными статьями и рассказами, заставляя неторопливо и правильным русским языком пересказывать их содержание.

Юра потребовал, чтобы Алик бросил курить и пить чифир.

Он организовал в пристройке столярного цеха «качалку». И Алик, под его руководством, стал регулярно заниматься тяжелыми физическими упражнениями.

Я с радостью составил ему компанию, ибо и моя фигура не отличалась атлетизмом. А по утрам мы втроём бегали по кругу футбольного поля.

Юра на воле был гимнастом. В лагерь он попал за убийство во время службы в армии «деда», который над ним издевался.

Кроме этого мы стали ежедневно гулять вечерами и я рассказывал Алику всё, что помнил из географии, истории, культуры, музыки. И всякими разными сведениями, чем полна голова начитанного студента-недоучки. Алик впитывал всё, как губка. Не помню я в своей жизни, чтобы кто-то с таким болезненным остервенением и жадностью учился всему на свете.

Месяцев через восемь, когда в секции парни спорили у кого сильнее руки, Алик уступил только вальщику леса.

Это было непостижимо.

Фигура Алика выровнялась и приобрела вполне спортивную форму.

Болтать же за год он свободно научился на любые темы. Как писал Пушкин: «…с учёным видом знатока». Да так, что только узкий специалист мог его подловить на некомпетентности.

О работе шагающего экскаватора он мог говорить так же свободно, как и о пении Марио Ланца или поэзии почти неизвестной тогда в СССР Анны Ахматовой.

Он выучил наизусть все либретто из книги Друскина «Сто опер» и мог болтать о музыке часами, хотя никогда не бывал в оперном театре.

К своему выходу на свободу Алик и выглядел спортивно, элегантно и уверенно.

И хотя знания его были поверхностными и дилетантскими, нужно было быть очень образованным и знающим человеком, чтобы пробиться через его уверенное нахальство.

…Он вышел на свободу и пропал.

Не писал он даже нам с Юрой, хотя мы и ждали. Но мы понимали, с какими трудностями он столкнулся. Как он собирался зарабатывать на жизнь картами и не сползти в уголовщину, было не совсем понятно.

Потом жизнь закружила меня так, что я забыл и про Алика и про многих других парней, с которыми меня сталкивала жизнь.



Другие книги автора Яков Капустин
Ваши рекомендации