Ворона была здоровенная и злющая, как черт. Вот уже десять минут он вел с ней войну за копченое свиное ребро, выпавшее из мусорного бака. Несколько раз ему почти удалось схватиться за серую от пыли кость, но крылатая бестия с обезумевшим карканьем взлетала и пикировала на него сверху, норовя долбануть острым клювом то в морду, то в лапу. Он с необычайной ловкостью для оголодавшего и обессиленного зверя уворачивался от террористки, отступал и припадал к земле, собираясь с мужеством для новой попытки. Дважды он предпринял решительные наступательные маневры в надежде громким лаем отогнать врага, но тщетно. Ворона продолжала завтракать, косясь недобрым круглым глазом, и его шансы на успех неумолимо падали.
В конце концов, он поднялся с земли и оскорбленно тряхнул ушами. Длинные нити слюны вскинулись и обмотали черную морду. «Ну, я тебе…» – с отчаянной яростью подумал он и в последний раз бесстрашно шагнул в сторону мусорного бака. В последний момент серая птица с грозным видом обернулась, и ужасная боль обожгла ему левое ухо. Он завизжал, как маленький, отпрыгнул, мотая головой, и наткнулся на что-то мягкое позади себя.
– Ой, – высоким голосом сказало что-то, с трудом удержав равновесие. – Ты кто такой?
«Тебе-то какое дело?! – огрызнулся он и поднял голову. – Ах, простите…»
Женщина дружелюбно смотрела сверху вниз и улыбалась. Под ее взглядом он почувствовал себя невоспитанным уличным псом и устыдился собственной грубости. Но она, кажется, не сердилась и, подобрав полы белого плаща, присела рядом с ним.
– Привет, бродяга.
Он слабо качнул хвостом и потянулся к ней запыленным носом. Она сняла блестящую черную перчатку и погладила его по голове.
«По голове гладить нельзя!» – хотел он сказать строго, но вместо этого глупо улыбнулся во всю пасть и с явным удовольствием прикрыл глаза.
– Ты такой красавчик, – протянула незнакомка. – Похоже, ты водолаз, да?
Он горестно вздохнул и с осторожным осуждением посмотрел на женщину: «Интеллигентка!»
В его доме это было одним из рядовых ругательств. Впрочем, в ругательствах пес не слишком разбирался, только уяснил для себя, что так назывались люди, которые были симпатичны ему и вызывали раздражение у бывшего хозяина. Их вкусы мало в чем совпадали.
«Сама ты водолаз. Я – ньюфаундленд».
Она не поняла, что пес остался ею недоволен, и продолжала задумчиво гладить его по голове.
– Слушай, пойдем ко мне! – Внезапно ее лицо осветилось. – Я тебя покормлю. Нет, правда! Отличная идея! Ты, наверняка, давно уже не видел приличной еды.
Слово «еда» всегда, с самого рождения, оказывало на него необъяснимое магическое действие. От еды он отказаться не мог даже под угрозой новой битвы с вороной, даже если всю дорогу женщина будет называть его водолазом.
«В конце концов, поем и уйду. Я ведь не ее собака!» – решил он.
Но это была лишь дешевая отговорка, и, обманывая себя, он покорно трусил рядом с белым плащом, помахивая свалявшимся грязным хвостом.
– Ну, заходи, собака. Сейчас соорудим тебе какой-нибудь завтрак или, скорее, обед.
Пес остановился в прихожей и настороженно огляделся. Он уже успел забыть, как выглядят многоэтажные дома изнутри. Это не было похоже на его прежнее жилище, и пахло здесь гораздо приятнее. В прихожей помимо ее собственного было других странных запахов, которыми женщины так любят себя окружать и которые могут сбить с толку даже бывалую служебную собаку. Но она жила в этом доме не одна. Если принюхаться, то можно было различить недавнее присутствие мужчины. Он недовольно наморщил нос. С того момента, как он очутился один на улице, мужчин он не любил. Женщины, выносящие мусор или выходящие из магазина, были добрее, щедрее и сговорчивее. При овладении определенными навыками манипуляции он мог бы вить из них веревки, как это делали опытные дворовые псы.
Хозяйка квартиры возилась возле плиты, а он все еще осматривал узкий коридорчик с двумя закрытыми дверями, ведущий прямо на кухню, и другой такой же, из которого была видна просторная светлая комната с мягким коричневым ковром посередине.
– Что ты застыл, как бедный родственник? Иди сюда. Не стесняйся. Нравится?
«Еще бы! – вздохнул он. – Последний раз в настоящем доме я был три большие луны назад. В моем собственном доме…»
Его грустные воспоминания были прерваны металлическим звоном миски, поставленной на пол, и он вразвалку проследовал на кухню мимо женщины, ведомый запахом вареной крупы и колбасы.
– Извини, сегодня на обед только рис с колбасой. Ты ведь нежданный гость, но такой симпатичный, – добавила она, словно боялась, что пес может обидеться на ее бестактность.
Он пропустил ее замечание мимо ушей, сосредоточившись на еде. За пару минут он дочиста вылизал миску, загнав ее лапой в угол, и поднял морду, на которой все еще был написан неутолимый голод. Она положила ему вторую порцию каши и нарезала колбасы. Все это время он безропотно стоял рядом, со скромным видом уткнувшись мордой ей в колени, словно процесс приготовления пищи его вовсе не волновал.
