Автобус неожиданно притормозил у развилки, по обочине к двери заторопилась старушка в старомодном пальто с норковым воротником и шалью, густо присыпанной снегом. Крупная серо-черная собака, похожая на волка, двумя мощными прыжками догнала хозяйку и с любопытством уставилась в проем открытой двери.
– Сильва, додому! – старуха оглянулась на собаку. – Чуешь, що кажу? Сьогодни вэрнусь, ковбаскы тоби прывэзу…
Устрашающие челюсти с огромными клыками сомкнулись, собака вильнула хвостом и отошла на пару шагов от дороги.
Бабка прошла по салону и остановилась возле меня: «Биля вас систы можно?»
– Ваша собака? – спросил я у усевшейся соседки. – Злющая, наверное? Клыкищи как у тигра, а глаза умные.
– Цей собака вже два рокы зи мною, та я до сих пир його боюсь, – старуха поставила сумку между ног и бросила в нее поводок от собачьего ошейника. – Хоча боятыся немае чому. Добришойи тварыны я николы не бачыла…
Под шуршание шин и рокот двигателя я услышал историю встречи двух глубоко одиноких душ и чудесного исцеления от неизлечимой болезни.
В переводе с суржика рассказ пожилой женщины звучал так:
«От этой развилки к моему дому час ходу. Хата у самого леса. Тяжело мне одной – мужа давно похоронила, а деток Господь не дал. В селе осталось пять человек – таких же одиноких старух, как и я. Многих дети в город увезли, но сильска людына без земли умирает быстро.
Летом жить можно, о болезнях думать некогда, а вот зимой… зимой тяжело. Газа в селе нет. А угля по нынешним ценам не напасешься. Лес выручает, но заготовить дрова ой как трудно. Особенно когда колени огнем пекут, а в позвоночник словно гвоздей дюжину заколотили. И так много лет.
Врачи помочь не могут. Говорят, что боли в позвоночнике от какой-то редкой нервной болезни. Спасибо добрым людям: дали адрес экстрасенса в городе. Я к ней сейчас и еду. Поводит руками по коленям, разомнет – мне и легче. Но ненадолго. А боли в позвоночнике снять никак не получалось. Но спасибо и за колени.
Позапрошлой зимой пошла я в лес за хворостом. В хате вода уже замерзать начала. Насобирала охапку и связала веревкой. А поднять на плечи никак не могу: боль все силы вытянула.
Слышу какой-то рык за спиной. Оглянулась и обомлела. То ли волк, то ли собака метрах в трех от меня стоит, из пасти клыки с мизинец торчат, загривок взъерошен, взгляд дикий: вот-вот на меня кинется. И рычит страшно. Я хотела что-то крикнуть, но онемела от ужаса.
Выдернула дрючок из вязанки и швырнула в эту напасть. Смотрю, зверюка сжалась, а потом как прыгнет на меня! Закружилось и померкло все в голове. Помню только, как начала падать навзничь.
Не знаю сколько времени прошло, но чувствую – что-то теплое по лицу перекатывается, словно по щекам свечой водят.
Открыла глаза и вижу: стоит надо мною собака и лижет языком лицо. Села я на снег, не пойму – то ли видение такое, то ли на самом деле. Собака подошла к хворосту, ухватила клычищами веревку и потянула вязанку в сторону, откуда я пришла. Я встала и поплелась за ней. Так к хате и пришли.
Уже дома с удивлением почувствовала – спина не болит! Совершенно. Даже приятно как-то внутри. И колени вроде меньше ноют.
Завела собаку в хату и дала ей поесть – кашу, притрушенную шкварками. Она три миски как за себя опрокинула. Подошла ко мне и уткнулась страшной мордой в колени. Ласки просит. А я гладить-то ее боюсь. Уж слишком вид грозен: клыки в разные стороны, шерсть клоками, глаза злющие-презлющие. Но погладила в конце концов.
На следующий день мне в Харьков к экстрасенсорше ехать нужно. Пошла я к развилке, а собака за мной. Увидела, как я в автобус села, и побежала в сторону села.
Рассказала я о неожиданном излечении экстрасенсорше, а она улыбается: «Страх твой позвоночник вылечил. Жаль, что артриту это не поможет… Имя сучке дала?»
Я мотнула головой: «Еще нет. Да и не знаю, вернется ли?»
– Если вернется, назови ее Сильвой и обязательно купи что-нибудь вкусненького в награду за излечение. Я вчера в театре Музкомедии оперетту «Сильва» смотрела. До сих пор мелодии напеваю.
Поздним вечером вышла я из автобуса – кругом ни души. Побрела к родному селу, фонариком дорожку подсвечиваю. Слышу, кто-то меня сзади за полу тянет. Оглянулась – собака моя.
– Сильва! Ты!? – она радостная такая. Вокруг меня прыгает, норовит лицо лизнуть. На имя свое сразу откликнулась. Словно ее так раньше и называли. Дома вынула из сумки связку ливерной колбасы. Себе немного отрезала, остальное Сильве. Ест она и что-то урчит про себя, словно собачью песенку напевает. А морда довольная и совсем не страшная.
С тех пор живет она в старом сарае. Днем в хату пускаю. Работаю по хозяйству и с ней разговариваю. Мне кажется она все понимает.
Раньше боялась в лес ходить, при каждом стуке вздрагивала. А с Сильвой мне ничего не страшно. Вдвоем хворост тащить легче, да и вязанки побольше скручиваю. Ее мне небеса послали.
Бывает позовет кто-нибудь из родственников умершего покойника обмыть, ко встрече с Богом новопреставленного подготовить. Раньше иду в соседнее село и только и думаю: не замерзнуть бы в пути. Ноги еле-еле волочу. А с Сильвой другое дело. Экстрасенсорша моей собаке ошейник с поводком подарила. Сильва впереди бежит и меня за собой тянет. Отдохнем посреди дороги и снова в путь.
