Мальчик был совсем еще крошкой.
Его лицо и золотистые локоны были покрыты красноватой пылью девонширских дорог, а вокруг темно-серых глаз виднелись следы грязных пальцев, которыми он недавно утирал слезы. Но ручки с пухленькими пальчиками и красивыми ямочками на каждом суставе были чистыми и белыми – ведь ими малыш с удовольствием шлепал по воде крошечного ручья, сидя около дороги на мшистой кочке. Истасканная синяя куртка, составлявшая, видимо, единственное платье мальчика, была усеяна жемчужными каплями, сверкавшими на солнце подобно драгоценным камням.
Куртка была малышу совсем не впору и мешала его движениям. Портной сказал бы, что она сшита на взрослого мужчину, а нашему малютке было всего около двух с половиной, максимум – три года. Рукава странного одеяния были обрезаны и доходили мальчику до локтей, обшивка подола оторвана и служила поясом, туго стягивавшим ребенка в талии, чтобы куртка не сваливалась с него. Шейка и маленькие ножки были и вовсе обнажены.
Солнце сверкало на разбрызгиваемых каплях, покрывавших растущие около ручейка папоротники и плакучую березку. Когда капли воды попадали ему в лицо, малыш заливался серебристым веселым смехом, закидывал назад головку и демонстрировал белые зубки. Вода, папоротники, мох и цветы очень забавляли грязного, как поросенок, малютку, и он казался в высшей степени счастливым.
Наконец ему надоело плескаться в воде. Малыш спрятал одну ножку под платье, сжал пухлые розовые губки и принялся с комически серьезным видом счищать ручками грязь, застрявшую между пальцами ног. Ветер по-прежнему покачивал березку и цветы, а из соседних кустов вереска и камыша время от времени раздавались глухие звуки, походившие на рычание дикого зверя.
Вдалеке послышались цокот подков и шум колес, и вскоре на пыльной дороге показалась двухколесная тележка, которую не спеша тащила ленивая серая лошадь. В ней сидели толстый мужчина и не менее толстая женщина.
Женщина схватилась за вожжи, остановила лошадь, и оба краснолицых фермера с открытыми ртами уставились на ребенка.
– Айзик, смотри-ка! – прошептала женщина, указывая на малютку, продолжавшего невозмутимо счищать грязь со своих ног.
– Ну, мать, признаюсь: настоящая картинка! – сказал толстый фермер, улыбнувшись.
– Такой красивый малютка! – воскликнула женщина с материнской нежностью. – Еще бы вымыть его хорошенько!
– Вымыть?.. Ему и так хорошо! – заметил фермер. – Но чей он?.. Ты куда? Что ты хочешь делать?
– Посмотрю поближе, – сказала его жена, вылезая из тележки. – Должно быть, он заблудился…
– Ну, мы не затем едем на рынок, чтобы разыскивать заблудившихся ребят, – проворчал фермер.
Не успела женщина подойти к ребенку, как вдруг из-за кустов папоротника появился свирепого вида оборванец. Его грязное лицо, покрытое прыщами и нарывами, и неестественно блестящие глаза свидетельствовали о многолетнем пьянстве.
