Глава 1. Макс. Новенькая.
Чёрт, мы сегодня рано. Аудитория заполнена едва на четверть, и звук распахиваемой двери отзывается эхом где-то под высоким потолком. Начало учебного года на третьем курсе ничего нового не предвещает – всё те же лица, те же кабинеты и преподаватели. Я не сомневаюсь, что в жизни меня ждёт ещё немало захватывающих событий и ярких впечатлений, но… не сегодня. Не в этот пасмурный сентябрьский понедельник, в этом я уверен. Приветственно кивая и обменявшись несколькими рукопожатиями с сокурсниками, привычно поднимаюсь на последний ряд аудитории и устраиваюсь в центре. Откидываюсь назад и, скрестив руки на груди, вытягиваю ноги под сиденья предыдущего ряда. Парни, не обсуждая, занимают места по обе стороны от меня. Рассаживаются молча и как-то сосредоточенно, по-утреннему хмуро оглядывая нижние ряды.
Ночь выдалась бессонная, и я прикрываю глаза. В голове смазанными пятнами возникают картины прошедшего уикенда – гибкая фигура Киры на танцполе в цветных бликах ночного клуба, оглушительная музыка. Толпа посторонних людей, хаотично двигающихся в каком-то своём ритме. Пара безалкогольных коктейлей для меня, четыре алкогольных для неё. Вот она с кем-то танцует медленный танец, и чужие руки мнут её обтянутый красным платьем зад. Наши липкие ласки и пьяные поцелуи в коридоре у туалета. Как ей удалось вытащить меня в этот мрак? Ну, и логичное завершение вечера, такая одинокая оливка в море мартини – её постель. Как-то незаметно это стало предсказуемо скучно и однообразно утомительно, так что вскоре мой энтузиазм заметно иссяк. Не то, чтобы я устал, физически мог бы и дальше продолжать, но… интерес пропал. Поэтому с рассветом я выпутался из Кириных цепких объятий и закрученной узлом постели и покинул её насквозь пропахшую сексом квартиру.
Её, кстати, всё ещё нет, обычное дело. Сейчас отмочит своё хорошо оттраханное тело в ванне, наведёт марафет, упакуется в брендовые шмотки и к обеду явится покорять мир. И нас. Чем-то Кира мне Элен напоминает – то ли блондинистостью, то ли тем, что знает, чего хочет. Я тоже знаю, чего она хочет – многого. Нет, не так – как можно больше. Больше мужчин, денег, развлечений, вещей. И не только как «можно», но и как нельзя. Этакий симпатичный фигуристый крокодильчик с агрессивным маникюром и хваткой бульдога.
С утра у нас общие лекции с другой группой, поэтому к началу занятий студентов набилось в два раза больше, чем обычно. В аудитории стоит обычный утренний гомон, звук голосов сливается в монотонный гул, напоминая рой гудящих пчёл. Рядом негромко, но эмоционально переговариваются Мерц с Валетом – обсуждают результаты субботнего футбольного матча, где наши опять позорно продули. Мотыль, справа от меня, застыл в той же позе, что и я.
Открылась дверь, пчелиный рой… издох, что ли? Так тихо стало. Нет, снова загудели, гораздо громче, чем до того.
– О, да у нас новенькая, – сказал Мотыль негромко и заинтересованно и вдруг заорал: – Девушка, вы к нам надолго?
С рядов под нами от избытка чувств даже засвистели.
– Как думаете, какое на ней бельё? – запускает Мотыль новый раунд. Даже с закрытыми глазами я знаю, какое у него сейчас лицо – тонкие губы сложились в предвкушающую ухмылку, голубые глаза хищно прищурены. Не впервой. Мотыль – яростный фанат Игры.
– Белое, – Валет азартен, недаром он у нас идейный вдохновитель факультетских покерных турниров.
– Чёрное, – говорит Вадик Мерцалов. – Нормальная чика под такое точно бы чёрное надела.
– Макс?
Я лениво приоткрываю один глаз, чтобы увидеть, как донельзя смущённая вниманием девчонка в одежде на три размера больше, спотыкаясь, семенит к крайнему месту в первом ряду.
– Воздержусь, – говорю я и снова глаза закрываю.
Не, ну не стоит им сейчас говорить, что на девочке нет белья, проходу же не дадут. То есть, как нет… сверху точно. У этого огромного балахона, что почти до колен прикрывает её ноги в узких джинсах, и ворот огромный. Сполз набок, обнажив хрупкое плечо, не перетянутое лямкой бюстгальтера. А всякие штуки без бретелей женщины не любят. Знаю наверняка, так сказать, богатый личный опыт.
Дверь хлопнула, гул стих – вошла преподаватель.
– Ты сам-то что? – подтягиваю ноги, сажусь ровно, спрашиваю Мотыля, пихнув локтем в бок.
– Красное, – шепчет Мотыль и выжидательно смотрит на меня.
А-а, хрен с ним… Не догоню, так хоть согреюсь. Разбавлю, так сказать, Игрой мой скучный день сурка. Да и кто она мне, чтобы я её защищал?
– Без белья. Только трусики, – говорю. – Чёрные.
Всё, я в Игре.
***
Всю пару разглядываю сверху затылок с чёрным блестящим хвостом, завитки волос колечками на хрупкой шее, маленькие уши, трогательно выступающий последний позвонок. Да, ей бы пошло красное, с её-то бледной кожей…
Своим вступлением в Игру я её, конечно, не спас, но ход игры нарушил. Правила у этой игры, придуманной нами год назад, на втором курсе, занимательные. Вот если бы мы все назвали разный цвет, то дегустатора выбирали бы по жребию, из нас четверых. А сейчас, поскольку мы с Мерцем назвали оба «чёрное», выбирать будут из нас двоих, Валет с Мотылём пролетают. Причём мы с Мерцем имеем право полюбовно договориться, вдруг, у кого-то из нас есть непреодолимое желание. Узнать, имею в виду. Дегустатор (в данном случае, я или Мерц) обязан добыть и представить доказательство, обычно это фото. Не девочки, конечно, а белья. Правда, однажды Валет притащил трусики… Да, было. Правилами не устанавливается, обязан ли дегустатор с объектом исследования спать, но практика показала, что так получить фото легче. Само собой, на момент сбора доказательств бельё может оказаться иного цвета, чем при запуске Игры, но в этом и есть её честная непредсказуемая лотерейность и азарт. И, конечно, самое важное условие – доверие между игроками, ведь, кроме фото, других доказательств никогда не будет. Но пока на подлоге никто из нас не пойман, да и ни к чему это. И последнее – победитель (тот, кто угадал) получает с проигравших (кто не угадал) сделанные ими ставки. Обычно это небольшая сумма в местной валюте для поддержания интереса.
