Читать онлайн полностью бесплатно Александр Иличевский - Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник)

Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник)

Александр Иличевский (р. 1970) – российский прозаик и поэт. В квадригу «Солдаты Апшеронского полка», создававшуюся им на протяжении десяти лет, вошли романы «Матисс» («Русский Букер»), «Перс» («Большая книга»), «Математик» и «Анархисты».

Книга издана в 2013 году.

Полное издание «Солдат Апшеронского полка» было бы невозможно без переработки каждой из четырех частей, издававшихся ранее отдельными книгами. Новая редакция текстов направлена на сведение в единое целое всей квадриги и на облегчение продвижения читателя к ее последним страницам.

Благодарю за труд пристального чтения Ольгу Эдельман, Маргариту Нейман, Михаила Бутова, Владимира Губайловского, Элен Синани, Ирину Роднянскую, Аллу Латынину, Оливера Реди, Семена Мирского, Светлану Евграфову, Наталью Гетманскую, Некода Зингера. Их участие во многом углубило и расширило русло большой работы над «Солдатами Апшеронского полка».

Вразумляющие указания Елены Шубиной при первом издании «Перса» стали решающим обстоятельством, определившим путь этого романа к читателю. Великолепная редакторская работа Аллы Шлыковой, Ольги Новиковой, Елены Холмогоровой, Алексея Портнова явилась существенным вкладом в «Солдат…». Также я выражаю глубокую признательность Елене Чирковой за самоотверженную помощь в подготовке текста.

Кроме того, необходимо отметить, что замысел книги и десятилетие работы над ней берут начало в обсуждениях и переписке с Алексеем Парщиковым; его памяти посвящена вторая ее часть.

И неизбежна моя благодарность за прекрасный кофе, предоставленный гостеприимством редакции журнала «Лехаим».

Матисс

Пресня

I

– Пущай! Пущай! Бей, не жалей! Вот как есть, вот сюда пусть бьет. – Вадя, поскользнувшись от порыва, шире распахивал полушубок, разрывал рубашку на сердце, и слезы лились, и он слабо отстранял от себя Надю, удерживающую его, чтобы он вдруг ненароком не настиг пацанов.

Их было четверо, беспризорников, и уязвленное при даме достоинство Вади обязывало бросить им вызов. В свете уличных фонарей ранним зимним вечером, в оттепель, загребая и буксуя в свежем снеге, они быстро шли по Малой Грузинской, озорно оборачивались, и старший, который был рослее и говорливее остальных, поддразнивал Вадю:

– Давай, давай, обезьян. Догони попробуй. Наваляем – не подъешь.

У младшего, лет десяти, еще не исчезло с лица выражение доверчивости. Он шел, переходил на трусцу, снова шел, смотрел по сторонам. Вот его привлек вид заснеженного, замысловато подсвеченного музея имени Тимирязева, необычного своей купеческой, теремковой, что ли, постройкой, и напоминавшего картинки из книжки сказок. Но, увидев, что отстал, мальчик сгреб с парапета снег, скомкал снежок, охлопал его потуже, куснул, примерился замахом, бросил в Вадю и пустился догонять своих товарищей.

Вадя, пытаясь увернуться, закинулся навзничь, Надя его поддержала – и теперь застегивала на нем полушубок, выгребала снег из-за пазухи, снимала с шеи, с бороды, а он ревел, и Надя радовалась, что наконец-то беспризорники от них оторвутся и ей больше не будет страшно, что Вадю побьют.

Леонид Королев, человек лет тридцати пяти, товарный координатор мелкооптовой конторы, медленно ползший в автомобильной пробке по направлению к Пресне и от самого костёла наблюдавший это происшествие, знал, что уже несколько зим бомжи враждуют с беспризорниками. Что подростки, собираясь в группы, иногда убивают бомжей для устрашения, освобождая от соперничества ареал подпольного обитания: путевые туннели вокзалов, ниши путепроводов, сухие коллекторы, теплые подвалы, окрестности свалок, попрошайные посты. Что их стайная жестокость не знает пощады. Что бомжи, из-за развитой жадности не способные к общинным формам поведения, бессильны перед своими главными врагами.

Королев находился уже недалеко от поворота в свой переулок. Улица была захвачена бездушным скопищем автомобилей. Они рычали прогоревшими глушителями, свистели ослабшими ремнями, мурлыкали дорогими моторами, клацали шипованной резиной, бухали низкими частотами аудиосистем, там и тут с выездом на встречную крякали, рыгали, взвывали спецсигналами. Автомобили прикрывали сгустки человеческой усталости, чванства, ненависти, беззаботности, безразличия, сосредоточенности…

Пробка была бедствием. Снег то валил, то в одну минуту прекращался, и можно было выключить «дворники», чтобы скоро снова их включить. Машина, столкнув подушку пара над капотом, ползла, буксовала, рыскала в слякоти, вдруг срывалась с места, он осаживал ее и подтягивался за растянутой гармошкой потока, сдерживаемого вновь зажегшимся на Пресне «красным». Королев не мог уже ни слушать радио, ни участвовать эмоционально в дорожном движении.

Хлопья снега, прилипнув к лобовому стеклу, оседали, смещались, становились прозрачными, текли. При первом столкновении со стеклом мелькала многоугольная структура снежинок, безукоризненно строгая и чистая, принесенная из жуткой вышины. Она возносила его над городом, над запруженными стальным светом улицами, над черным горбом реки, хордами проспектов, над высотками и взгорьями улиц, над безмолвием мятущихся полотнищ снегопада, за муть низких рваных облаков – туда, где блестели звезды, где постепенно он набирался отрешенности, восходя всё выше и дальше над холмистой икрой городских огней, – и этот подъем был его глубоким вздохом.

Втыкая передачу, Королев с яростью подумал о том, что неживое приличнее человеческого, что в строгом устройстве крохотного кристалла больше смысла, красоты, чего-то значимого, что объяснило бы ему, ради чего он живет, чем в бездне людского, переполнившего этот город.



Другие книги автора Александр Иличевский
Ваши рекомендации