Какие именно лабиринты пыльных дорог привели меня на узкие и запутанные улочки Эль-Рабида я так и не смог вспомнить. После нескольких лет странствий все многочисленные чужестранные городки слились для меня в одну вереницу. Казалось, что дороги между границами поселений сжались до нескольких шагов, и все это время я шел лишь по одному и тому же незнакомому городу, который, в надежде обмануть меня, просто менял маски одну за другой.
Однако, Эль-Рабид мне пришлось запомнить.
Как и любой другой город, лежащий на пересечении сразу нескольких торговых путей, соединяющих разные части континента, Эль-Рабид несколько раз переходил из рук в руки различных завоевателей, давно уже потерял свой национальный облик и перемешал в себе, словно в котле, множество языков, национальностей и культур. В результате, здесь европейские лавочки с антиквариатом соседствовали с ослепляющими цветовым разнообразием индийскими магазинами тканей и какими-то немыслимо дорогими бутиками, а пиццерии спорили за посетителей с французскими brasserie, чайханой и китайской уличной забегаловкой, с ее вечно скворчащими мясными остатками неизвестных животных. Шумный, яркий и одновременно тусклый, и старый, людный, но навевающий мысль о вековом одиночестве.
Впрочем, этим он совсем не был уникален – это была еще одна довольно привычная маска бесконечного города, раскинувшегося вокруг моей дороги. Я даже не заметил, когда вокруг меня оказался именно Эль-Рабид.
Бродя по старым выцветшим на ярком южном солнце улочкам, я внезапно понял, что уже проголодался и завернул в первое же попавшееся заведение, из которого несло съестным.
Полуподвальный трактир был погружен в полумрак. Узкие щели под потолком заменяли ему окна, а темное старое дерево, обильно использовавшееся при оформлении интерьера, поглощало и без того скудные солнечные лучи. В таких местах всегда хорошо напиваться, причем, в любую погоду и любое время суток. Менять место на какое-либо другое, с не менее сомнительной репутацией я не видел смысла, поэтому, постарался не замечать уже прилично набравшуюся компанию, занимавшую пару столов у дальней стены, сел поближе к двери и махнул толстяку за стойкой.
Меню заведения было скудным, но продуманным. Настоящая мужская кухня. Три вида мяса, да презрительно помещенный в конец пожелтевшей бумажки меню «дежурный гарнир». Взяв пиво и заказав таинственное «мясо быка» я погрузился было в свои размышления, как вдруг обнаружил рядом со мной огромного пузатого мужика, который с интересом смотрел на меня свысока:
– А ты кто такой? – незамысловато, как это делают только либо крайне уверенные, либо крайне глупые люди, спросил он. За его спиной тихо собиралась остальная компания, оставив свои кружки на дальних столах. Однако, в их поведении никакой агрессии по отношению ко мне я не заметил – наоборот, это было скорее любопытство. Так толпа мальчишек обычно наблюдает как их вожак задирается к кому-либо, вовсе не имея в виду наваливаться скопом и бить. Скорее уж занять места поинтереснее и понаблюдать за тем цирком, что сейчас будет. Судя по выправке и мечу на поясе передо мной был не бандит, а офицер. Солдат солдата видит издалека своим шестым чувством.
Я взглянул на здоровяка снизу-вверх, затем отхлебнул пива и ответил:
– Никто. Просто мимо шел.
– А какого хрена ты тогда приперся в наш бар? – здоровяк подошел еще на шаг. Бармен – или кто там стоял за стойкой – старательно делал вид, что его происходящее не касается.
– А вы кто? Хозяин? Это чей бар? Я там как-то вывеску не разглядел, – я решил скопировать манеру собеседника.
– Мы – здоровяк сплюнул на пол у моих ног – стража. Гребанная стража этого гребанного города, и это наш гребанный бар. Тут место только для тех, кто не забыл с какого боку меч носить.
Я огляделся. На поясе у многих из этой компании действительно висели ножны, а не обычный полицейский набор, а у моего собеседника так вообще меч, судя по ножнам, был шириной минимум в ладонь.
– Ну так ты испытай меня и узнай забыл ли я в какой руке меч держать, а потом уж из бара гони, – спокойно ответил я и опять отхлебнул пива.
Неожиданно стражник захохотал именно так, как я и ожидал – гулко, нарочито громко, словно кто-то бил половником по чугунной бочке:
– А ты парень смелый, как я погляжу. Служил где?
– Служил. Далеко отсюда, – ответил я, не отводя взгляда.
– Ну валяй тогда к нам за стол. Нехрен тут одному надираться.
Настроение здоровяка менялось как погода на островах. На первый взгляд, он казался простым, душевным и прямым человеком, а вот на второй, уже закрадывались подозрения, что за тщательно отполированной маской дуболома-стражника скрывается совсем не простой и далеко не глупый человек.
Это действительно была стража. Именно так, сохраняя какие-то древние традиции, тут продолжали именовать тех, кто охранял город днем и, особенно, ночью. Теряющие национальные черты народы всегда цепляются за странные традиции, которые уже часто вообще не укладываются ни в какую логику, но продолжают действовать, ибо работали веками. По одной из них, стража не подчинялась никому. То есть формально стражей мог командовать выбранный народом специальный глава ополчения. Но, так как этого главу уже несколько веков никто не выбирал за ненадобностью, местные охранники закона спокойно существовали в анархии.
