1. 1
Должно быть, моя судьба предопределилась в тот день, когда я потеряла мать. Или даже задолго до этого – когда родители, талантливый ученый-физик Алексей Вьюгин и его молодая жена, геолог Ольга Вьюгина, приехали в Стужинск1.
Надо сказать, Стужинск, небольшой городок в Восточной Сибири, всегда был довольно необычным местом – как и окружающая его территория. Сплошная аномальная зона. Здесь регулярно происходили разного рода странности: пропадали люди, наблюдались необъяснимые явления, возникали невесть откуда вещи, едва ли созданные на Земле. А порой не только вещи, но и существа – это если верить слухам. В общем, лакомый уголок для ученых всех мастей.
Неудивительно, что рядом с городком очень скоро построили военный научно-исследовательский центр, обнесенный высоким забором из колючей проволоки. Именно туда в свое время и пригласили работать моего отца – а мама, конечно, поехала с ним. Тем более, что и по ее части там нашлось немало интересного: территория вокруг Стужинска изобиловала залежами необычных, а то и неизвестных науке минералов.
Я даже не знала, чем именно занимается в Центре отец – он дал обязательство хранить эту информацию в тайне, а я и не пыталась ее выведать. Все равно мало бы что поняла, наверное.
Спустя несколько лет жизни в Стужинске мама забеременела. Я должна была родиться в разгар короткого сибирского лета, но появилась на свет чуть раньше в результате несчастного случая. Уже будучи на восьмом месяце беременности, мама за каким-то чертом отправилась исследовать очередную загадочную пещеру, в глубине которой наткнулась на аномалию – нечто вроде портала, похожего на сгусток колышущейся тьмы. И опрометчиво коснулась ладонью его поверхности.
Нет, в тот момент рядом с ней никого не было; когда на ее крик прибежал оставшийся у входа коллега, мама уже лежала на земле без сознания. И все же я точно знаю, как она погибла: ведь я снова и снова вижу эту сцену в своих снах. Вот мама завороженно касается текучей, чернильно-черной поверхности портала, вот он вспыхивает, точно пронзенный электрическим разрядом, и ее тряпичной куклой отшвыривает прочь. В распахнутых маминых глазах я какое-то время вижу голубоватые отблески неведомого огня, а затем они потухают, забирая с собой ее душу.
Маму успели довезти до больницы, где она умерла, а я каким-то чудом выжила. Странная малышка с белесыми волосами и глазами невообразимого цвета: зелеными вокруг зрачка и голубыми – по краю радужки. Центральная гетерохрония – так это, кажется, называется. Ничего, в общем-то, такого уж экстраординарного... в отличие от способностей, начавших проявляться у меня уже в раннем детстве.
Телепатия, контроль над разумом окружающих, способность понимать любой язык, целительский дар – моим талантам мог бы, пожалуй, позавидовать сам Профессор Икс2. Первым эти способности обнаружил отец и пришел в ужас: уж он как никто другой знал, чем они грозят. Стать изгоем среди «нормальных» людей или объектом исследований в какой-нибудь секретной лаборатории было бы в равной степени неприятно, но второе меня, пожалуй, пугало больше. К счастью, нам не пришлось никуда уезжать и всю свою жизнь скрываться от окружающих. «Забудь о том, что видел», - приказывала я невольным свидетелям проявления своей силы, и они забывали. Удобно, правда?
И все же, как говорил дядюшка Питера Паркера3 (а до него – и еще кто-то), «с большой силой приходит и большая ответственность». Я была вынуждена контролировать себя, чтобы не поддаться соблазну использовать суперспособности на полную катушку. Ведь с ними я могла легко получать желаемое, будь то хорошая оценка в школе, внимание понравившегося мне парня или престижная должность на работе. Могла отомстить обидчикам, ограбить банк или магазин – а потом сделать так, чтобы об этом никто не вспомнил. Спасало мое врожденное благоразумие и обостренное чувство справедливости. Ну и, конечно, отец, всеми силами пытавшийся вырастить из своего единственного «особенного» ребенка хорошего человека. И, смею надеяться, ему это удалось.
Жизнь моя, в общем-то, складывалась вполне нормально. Я выучилась на микробиолога и получила работу в том же Центре, где по-прежнему работал мой отец (вполне официально получила, без всяких «ментальных фокусов» с моей стороны). Просиживала дни за микроскопом в своей лаборатории, иногда выбираясь на «полевые работы» за город, и была вполне довольна тем, как все складывалось. До того дня, когда в нашем Центре не случилось чрезвычайное происшествие, изменившее всю мою жизнь.
Близился конец декабря, и даже в суровой атмосфере нашего специфического заведения витал ощутимый предновогодний дух. В холле уже стояла искристо-белая искусственная елка, опутанная сетями электрической гирлянды, в лаборатории почему-то пахло мандаринами, а все разговоры моих коллег неизбежно сводились к планам на новогоднюю ночь. Я на вопросы о том, где и как хочу провести этот праздник, лишь неопределенно пожимала плечами. Мне было уже двадцать шесть, но я так и не обзавелась ни постоянным парнем, ни более-менее близкими подругами, все свое время уделяя работе, а досуг – немногочисленным увлечениям или общению с отцом, с которым виделись мы не так уж часто. Дальние родственники мамы давно уже звали меня перебраться к ним в столицу, и в последнее время я начала всерьез об этом задумываться. Нет, я по-своему любила Стужинск, дикую красоту его мест, даже творящиеся в нем странности – все, кроме здешних долгих, темных и морозных зим. Забавно – носить такую «зимнюю» фамилию, жить в городе с «зимним» названием – и не любить зиму...
