Я – твоя война,
Ты – генерал,
Два шага в сторону,
И ты проиграл…
Группа Total, «Прости».
В последние майские деньки, как только отцвела черемуха, в городе воцарилось лето. Не веря собственному счастью, петербуржцы временно спрятали зонты и достали с дальних полок шкафов солнцезащитные очки. В садах и парках буйным цветом зеленела листва и пестрели клумбы. Наступила пора белых ночей.
Оттого на тихой улочке старого города, несмотря на то, что полночь уже давно пробило, было светло, словно днем, и не горел ни один фонарь.
Припарковавшись подле арки, ведущей в проходные дворы бывшего доходного дома, я выпорхнула из машины и зашагала к ближайшей парадной, увенчанной покосившимся козырьком с чугунными завитушками восемнадцатого века.
Бросив на меня быстрый взгляд, Сашка, водитель шефа, вновь сосредоточил все свое внимание на собеседнике. Но услышав за спиной веселую трель моих каблуков, упитанный коротышка все же обернулся. Застыл и моргнул растерянно.
Я же беспрепятственно вошла в парадную и, игнорируя лифт, заспешила вверх по лестнице.
Острые каблучки, отбивая такт моим шагам, нарушали тишину спящего дома. Шелковое вечернее платье цвета лаванды развевалось и струилось по моему телу при каждом движении. Длинные темные волосы сегодня были уложены не в привычную тугую косу, а в замысловатый узел, украшенный гребнем из белого золота с россыпью сверкающих драгоценных камней.
Разрушив мои планы, сюда меня вызвал Сашка. Мой дорогой босс, Виктор Бергман, сегодня изволил сыграть с друзьями в карты. Но что-то пошло не так, и кто-то из участников вместо солидного куша поймал пулю.
К несчастью, игроки не успели покинуть квартиру, где проходила игра. Одна из официанток, обслуживающих пир, сдуру вызвала полицию. И, как назло, группа оперов работала в соседнем доме и прибыла по вызову со скоростью, не случающейся даже в кино.
Теперь Сашка развлекал разговорами водителя из ближайшего отдела, а опера строчили протоколы.
Дверь нужной квартиры я обнаружила без труда – она была гостеприимно приоткрыта.
Восприняв сие как приглашение, я прошла по широкому коридору вычурно обставленной квартиры и оказалась в гостиной. Здесь, расположившись в глубоких креслах и диванах, переговаривались все участники событий.
Ничуть не стесняясь я пересекла гостиную и присела на подлокотник кресла. Облокотилась локотком о плечо Виктора, моего дорогого шефа, и пленительно улыбнулась сидевшему напротив полицейскому.
За годы в убойном отделе он повидал многое и многих и даже считал, что уже не способен удивляться. Но на меня смотрел растерянно, будто была я диковинной жар-птицей.
Впрочем, почти сразу взгляд его заскользил по моей коже, и в мыслях не осталось ничего сказочного. Одна сплошная банальщина. И это прекрасно. Пусть думает, о чем угодно, лишь бы не о деле.
Я пленительно улыбнулась. Длинные серьги, переливаясь, касались тонкой бархатной шеи. Гладкий шелк платья укрывал невесомым покрывалом мое тело, но подчеркивал каждый изгиб.
Виктор по-хозяйски положил руку на мое колено. Это было зря. В сидевшем напротив мужчине разом проснулось множество нехороших чувств. Да и я, чувствуя кожей его тепло, не слишком радовалась.
– Вы кто? – хмуро спросил он. А я улыбнулась еще шире.
– Лиза. А вы?
Ответ был мне совершенно не интересен. Но о вежливости забывать не стоило. Во всяком случае, пока не прибыл Скоморохов – адвокат Виктора.
Пока мой собеседник нехотя представлялся, я более внимательно пригляделась к присутствующим.
В гостиной было пятеро игроков, включая Виктора. Всех я знала лично. Но удивиться все же пришлось – сама идея того, что Иван Трофимов решил скоротать вечерок за одним карточным столом с Виктором, никак не уживалась в моей голове.
Трофимов же посматривал на происходящее с интересом, и в его темных глазах не трудно было разглядеть странную смесь из насмешки и озорства.
Оставшиеся трое – давние соратники Бергмана. В их дела я особо не вникала, считая эту информацию для себя лишней. А может, опасаясь узнать что-то такое, на что уже не смогу закрыть глаза.
Помимо опера, снимавшего показания с Бергмана, в комнате было еще двое одетых в штатское. Оба старательно портили шариковыми ручками бумагу.
А в самом уголке комнаты сидели три перепуганные девушки. Каждая была заревана, но фигуриста. Полагаю, игроки могли увезти любую вместе с собой, дабы продолжить веселье. И одна из них испортила всю малину, позвонив в полицию.
Из гостиной вело две двери. Одна, через которую вошла я, в коридор. Вторая, открытая настежь, в соседнюю комнату. Подозреваю, там и находился игорный зал. И покойник. Но, увы, с моего места ничего этого видно не было.
В глубине квартиры послышались шаги, и почти сразу в комнату вошли несколько мужчин. При виде одного из них у всех присутствующих разом свело зубы.
Бергман сидел недвижимо и казался безучастным, но я чувствовала, как напряглись его мышцы под тонкой тканью рубашки.
Невысокий и худой, словно отлитый из стали, он окинул комнату и присутствующих безучастным взглядом сфинкса. Все, что он увидел, вплоть до мельчайших деталей, навсегда осталось в его памяти.
Будто никого не замечая, он остановил ледяной взгляд на мне и тихо произнес:
