Детектор опасности верещал уже третьи сутки. Питкин вытащил его из кармана и швырнул в стену ближайшего дома.
Вот так!
Улица по которой он шел, была тихая, безлюдная и очень чистая. Проезжая часть вымощена крупной брусчаткой.
С соседней улицы доносилась музыка, слышался смех, а потом взрывы и автоматные очереди. Из-за поворота выскочил голубой слон и весело помахивая хвостиком, исчез в стене ближайшего дома.
Питкину хотелось рухнуть на один из газонов и лежать, наслаждаясь одиночеством, пусть даже трава высосет из него всю кровь… Пусть… Главное лечь и уснуть… уснуть…
Это было бы здорово…
Но нельзя…
И остается только надеяться на то, что еще один разговор… ну ладно, два или три, но не больше… И тогда – все. Щелкнет наручный компьютер, на экранчике появятся слова «информация в избытке» и можно будет вернуться на корабль. А там упасть где придется и спать… спать… А потом улететь. И все…
Черт, сколько можно копаться? Ну час-два, ну сутки, но не больше. А тут – третьи уже на исходе. С ума сойти!
Здравый смысл подсказывал, что лучше плюнуть на все и отдохнуть, а потом, с новыми силами… Но нет, невозможно. Почему? Да потому, что это будет отступлением, маленькой, но все же капитуляцией. А он так не привык. Он всегда собирал информацию о любой планете с первого захода, чем по праву гордился. А отступив, перестал бы себя уважать. Вот именно – уважать…
Он перепрыгнул через яму, которая появилась перед ним и машинально отметил, что она очень глубокая, а на дне острые копья.
– Ну дела… – сказал Питкин и пошел дальше. Шагов через десять он остановился и поглядев на медленно исчезавшую яму, иронически пожал плечами.
Идиотская планета, просто идиотская.
Он вынул из кармана голубенькую таблетку и проглотив ее, почувствовал себя гораздо лучше.
Ну что ж, пора дальше.
Поворот… еще поворот… автомобиль, который чешет бампер задней ногой… перекресток… где-то сбоку хлопают одиночные выстрелы… пуля возле самого уха… тротуар почему-то сырой… к щеке прилип окурок… тишина… тишина… тишина… пора вставать… снова поворот… перекресток… еще поворот.
Он привалился к стене, чтобы отдохнуть и почему-то вспомнил о детекторе опасности.
Интересно, что с ним теперь? Наверное так и лежит на тротуаре? А может его уже подобрали и пытаются вскрыть? Черта с два, ничего не выйдет.
А может, действительно, за ним кто-то следит и делает все чтобы запутать? Но зачем?… А все-таки… Нет, чушь!… Ну ладно, там видно будет, а сейчас надо идти вперед…
Из стены высунулась чешуйчатая нога и сделала Питкину подножку. Он рухнул и тотчас же вскочив, выхватил бластер. Поздно. Нога уже исчезла. Зато дом, возле которого он стоял, вдруг пронзительно захохотал. И долго трясся своим кирпичным телом, рискуя потерять один из балконов. А потом затих.
Вот так… Надо собирать информацию и только когда ее будет достаточно, можно распрощаться с этой планетой. Не раньше… эх!
Питкин вдруг понял, что боится этой планеты. Боится так, что растерял весь гонор и стал из героя космопроходца обыкновенным испуганным человеком.
Стыдно!
Питкин скрипнул зубами и выпрямился. А потом сунул бластер в кобуру и нарочито неторопливо пошел по улице. Он даже рискнул заложить руки за спину, хотя и почувствовал при этом настоящий ужас. Но все же заложил и даже слегка улыбнулся.
Вот так!
Он шел мимо домов из кирпича, пластика и стекла, мимо домов похожих на грибы и покрытых толстой, потрескавшейся корой, построенных из пустых бутылок и листов алюминия. Он шел и готовился, в очередной раз повторяя про себя вопросы, которые задавал уже во многих мирах и на которые везде получал нужные ответы.
Да, он решил, что сегодня, именно сегодня он должен насытить информацией этот проклятый компьютер, забросать, завалить и затопить…
А потом Питкин увидел трактир, с узорчатой вывески которого свешивалось что-то черное, в золотую крапинку. И лишь войдя внутрь, понял, что это ночь, уходя, зацепилась и оставила свою частицу. Она висела очень удачно, закрывая одно из окон трактира, словно занавеска.
Именно у этого окна Питкин и устроился, в ожидании кельнера, рассеянно любуясь ночным небом и яркими звездами.
Посетителей в трактире было немного. На низенькой полутемной сцене сидел огромный козел и тихонько наигрывал на свирели. Нежные звуки, сверкая, разлетались по залу и с шипением гасли на деревянном полу.
По бороде козла текли слезы.
Усатый кельнер поставил перед Питкиным высокий бокал с голубой жидкостью и, низко поклонившись, исчез.
Питкину захотелось плюнуть на все и остаться на этой планете. Наверное он был бы тогда счастлив… И привык бы… Какая все-таки чушь, будто кто-то за ним следит. Да не может этого быть!… Хорошо бы действительно остаться. А корабль пусть ржавеет в лесу.
Конец ознакомительного фрагмента.
