― Что не клюёт? Ловите, ловите, други мои. Немного терпенья и клёв будет. Куда им, подлещикам, деваться? У меня сегодня праздник. День рождения. Восьмой десяток разменял. Подлещики по этому случаю просто обязаны поздравить меня, своего дядю Макара, Макара Семёновича с праздником. Я, конечно, налью кое-чего соответствующего столь знаменательному событию. Что? Да не подлещикам, а вам, други мои.
Вот так-то! Закусывайте покрепче! А мне вспомнилось далёкое детство, речушка Смородинка…
Итак…
1.
Банальщина, вокруг одна банальщина.
К примеру, у каждого есть детство, но далеко не каждый захочет в него вернуться. Банально звучит? Банально. И всё равно я бы вернулся. Вернулся хотя бы для того, чтобы увидеть то сентябрьское утро, когда мы, ватажка мальчишек, сидели на речном берегу и ловили пескарей.
Хорошая речушка Смородинка. Смородинка, как голубенький ужик резво скользит между зарослями калины и черёмухи. Вода ― курам по колено, но вода чистая, дно песчаное. Имелись, правда, совсем немного, но имелись места и пошире, и поглубже. Собственно, Смородинкой речку у нас чаще называли любовно, по домашнему, «переплюйкой». А какие коричневые пескари на узеньких перекатах. А какая серебряная уклейка в камышовых заливчиках! Прекрасная рыба! И пескари, и уклейка ― отрада для нас, мальчишек местного гарнизона. Вон он, гарнизон, красными кирпичными домами вросся в ложбину между зелёными холмиками. Летное училище, бомбардировочное.
Детство быстро торопится во взрослую свободу, но в самом детстве никто никуда не торопится, поэтому и я, раз уж вернулся в то далёкое, в то сентябрьское утро, никуда торопиться не буду.
А сентябрь удивительно тёплый, приветливый. Пескари клюют отменно. На всё! И на хлеб, и «на муху», и даже на гречневую кашу. Я так и не понял, как Кольке удавалось делать катыши из «гречки». Но он делал! Колька у нас на рыбалке новичок, но сразу уверенно влился в рыбацкий коллектив. А вообще-то Колька в нашем пятом «Б» второй, нет третий день.
Два-три дня в принципе сущий пустяк. Но, согласитесь, далеко не каждому удаётся за столь малый срок в классе, и не только в своём, стать выдающейся личностью.
В то далёкое время у мальчишек нашей гарнизонной семилетки очень популярной была игра «в лямбу». Собственно, как игра это не игра, и всё-таки считалась игрой. Лямбой назывался камешек, лучше плоский. Впрочем, лямбой могла стать, и небольшая железка, деревяшка. Внутренней стороной стопы лямба резким ударом подбрасывалась, как можно выше, а новый удар стопы опять подбрасывал лямбу ввысь, и тем самым не давал ей упасть на землю или на пол. Ну, это смотря, где играли. Главное ― вовремя поддеть лямбу ногой, точнее ― стопой. Удар назывался стуком. Чем больше стуков удавалось сделать, не уронив лямбу, тем лучше. Были специалисты, у которых счёт доходил до сорока. Мой личный рекорд тридцать один стук.
Игрой увлеклись все мальчишки. Даже дылды из выпускного, седьмого класса не упускали случая «постучать» на перемене. Девочки презрительно морщились, хотя видно: да-да, некоторым тоже хотелось подключиться к «стуку», но, как сейчас сказали бы, общественное мнение не позволяло. Так что, даёшь лямбу!
2.
И что здесь такого? Однако, мне и сейчас непонятно, почему учителя строго-настрого запрещали наше увлечение. Но оно процветало. Что сделаешь ― запретный плод самый сладкий!
И Колька на пятачке между школьными уборной и дровяным сараем «настучал» шестьдесят четыре раза. Правда и сама лямба не какой-нибудь камешек, а коробочка из-под патефонных иголок заполненная охотничьей дробью. Дробь при резком встряхивании, то есть при игре, издавала громкое шуршание. Да, есть на что посмотреть! Есть что послушать! Произведение искусства! И шестьдесят четыре стука ― не предел. Было бы и больше, но возле уборной появился нежданно Игорь Дмитриевич наш «дерик», то есть директор. «Произведение искусства» изъято, Колька получил «тройку» по поведению и обещание «вызвать родителей в школу». Но единственный родитель, отец, был занят по службе. И наш герой спокойно принимал знаки восхищения от мальчишек школы, и особенно от родного пятого «Б».
Сегодня мальчишки пятого «Б» собрались на берегу Смородинки, на рыбалке.
А рыбацкий коллектив лучшая часть класса. Вовка Суровцев, Витя Стружкин, Лёва Викторов и другие мальчишки. Имена мальчишек помню, а их лица совершенно забыл.
А новичок, Колька, мне поначалу понравился. Общительный, но какой-то самоуверенный. Лицо улыбчивое, а улыбка усталая и снисходительна, что ли… Оказывается Колькина семья совсем недавно приехала в гарнизон. А в семье два человека. Сам Колька и отец. Отец капитан, инженер эскадрильи. А матери нет. Колька знал, только то, что она пропала, на войне пропала, а как и что ― отец толком ничего не объясняет. «Подрастёшь, поймёшь».
– А нам и вдвоём неплохо, ― весело заявил Колька. ― От женщин суета и теснота!
Я хотел возразить, мол, подумаешь, знаток семейной жизни объявился. Но ничего не сказал.
А солнце уже высоко забралось на небо и, найдя в облаках извилистую щель, стало припекать. Эх, как бы не опоздать в школу. А учились мы во вторую смену. Часов, конечно, ни у кого не было. Солнышко, как часики, дело хорошее, но не точное. Пора или не пора домой, непонятно. А мама, моя мама, предвидела, что могут возникнуть подобные затруднения, прислала Леночку. Леночка сестрёнка. Младшая. Пальтишко розовое, щёчки розовые. В школу моей розовой сестрёнке только на следующий год. Леночка сразу же пропищала:
