После отъезда Изяслава Мстиславича «в отпуск на юга» я, уже в новом статусе князя-наместника, был вынужден передислоцироваться на левый берег Днепра в Свирский терем. В Заднепровье, в моём тамошнем покинутом дворцово-производственном хозяйстве, поставил главным верного мне дядьку-пестуна Перемогу.
В первый же день, в то время, когда челядь перевозила с места на место сундуки и узлы с вещами, я вместе с небольшой кавалькадой конных разведчиков, приодетых по случаю в полные доспехи, проехался по улочкам Окольного города. Нужно было во всей красе показать себя свету.
Смоленск стал многолюден как, наверное, никогда прежде. Откуда и народу столько взялось? Горожане и приезжие бродили по улицам толпами. Серо-чёрная людская масса разбавлялась изредка нарядными шубами вельмож. Вместе с тем из-за срочного отъезда князя с большей частью дружины чувствовалось, что обстановка в городе нервная и несколько напряжённая.
Тем не менее торговля, получившая от меня живительный пинок в виде латунных монет и новых товаров, процветала. Торговые ряды, засыпаемые охапками снега, по-прежнему, словно и нет зимы, ломились от всякой всячины, к которой добавилась убоина.
Меня приостановила группка молодых боярских дочерей, о чём-то щебечущих у распахнутых ворот боярских хоромов. Они были в дорогих парчовых одеждах, подбитых мехом, и в синих шапочках с меховой опушкой. С раскрасневшимися то ли от холода, то ли от смущения лицами девчата у меня поинтересовались на предмет того, появлюсь ли я на гуляньях по случаю дня какой-то Катерины-санницы, покровительницы невест. В этот день, оказывается, принято гулять, гадать и кататься на санях. Ну его к лешему такие праздники, подумалось мне, не успеешь и глазом моргнуть, как оженят на ком-либо. Вежливо отказался, отмазка у меня железная появилась – я теперь был не каким-то княжичем, а целым «подручным» князем своего отца Изяслава Мстиславича, да к тому же ещё и его наместником. А вы мне тут, понимаешь, предлагаете подростковые забавы!
Около полутора часов таким вот макаром неспешно курсировали по улицам города. Снегопад ещё больше усилился. Наконец, мы все, с ног до головы засыпанные снегом из-за разыгравшейся не на шутку вьюги, покинули Окольный город и въехали на территорию Свирского детинца.
На подворье помимо «радушных» цепных псов нас встречала суетящаяся дворня, частично разбавленная моей заднепровской челядью, единственным желанием которой было угодить своему новому хозяину. Весь «трудовой коллектив» дружно падал в ноги, отказываясь самостоятельно подниматься, несмотря на мои настойчивые просьбы. Ну и так далее, всячески проявляя своё низкопоклонство.
Вечером того же дня в гриднице собрались представители главных боярских родов города. Практически все они были моими компаньонами, только вовлечённые в совместный наш с ними бизнес с разной степенью интенсивности. Но в Паевом торговом товариществе состояли все без исключения лично или через своих доверенных купцов. На эту встречу также заявились смоленский епископ вкупе с игуменами нескольких пригородных монастырей.
С отъездом князя охрана дворца поменялась, и теперь вельмож встречали расквартированные здесь бойцы первой роты первого батальона первого Смоленского полка. Размещались они здесь на ротационной основе. Через неделю их должны будут сменить бойцы того же батальона, но уже из второй роты и так далее. Первым батальоном командовал Улеб, он, соответственно, пробудет в этом дворце ровно три недели, а потом будет заменён комбатом-2. В Ильинском подворье на аналогичных условиях встала двадцать пятая рота девятого батальона третьего Смоленского полка под началом комбата Твердилы. Хоть комбат-9 никогда не просыхал, но и на службу откровенно не забивал, делегировав большую часть своих служебных обязанностей своим ротным командирам.
Вельможи нескончаемой чередой заходили и рассаживались по лавкам, ждали моего появления. Я в это время в компании своих дворян находился в ныне опустевшей светлице князя.
Дворянам было объявлено о том, что я освобождаю их от ненужных мне должностей «меченош», «конюших» и прочих сомнительных «спальников». Охрана у меня теперь из пехотинцев, а поить-кормить-одевать меня и челядинцы смогут. Поэтому для них я придумал новые должности и иные места приложения их трудовых усилий.
Ещё раньше из состава моих дворян убыли спальник Корыть, подавшийся в науку, спальник Веруслав, возглавивший заводское правление и училище (ПТУ) при металлургическом заводе, четверо из пяти «пороховщиков» без остатка «растворились» в химических производствах, пятый, Нил, заделался математиком. Теперь же пришла пора и остальных, так и не поддавшихся искушениям научно-преподавательской и естественно-испытательной деятельности, распределить по более вменяемым и понятным мне должностям.
– Все вы, друзья мои, с сего дня начнёте новую для себя службу! – начал я своё выступление. – Неволить никого не буду, но поработать некоторое время на новых должностях вам придётся! Потом тех из вас, кому новая служба не понравится, я переведу туда, куда вы сами того пожелаете, обещаю!
