Вечером обнаружили очередное побоище. Местное ополчение и церковные привратники не щадили друг друга. Мои ребята хотели осмотреть тела, чтобы понять, чьи люди остались гнить под весенним солнцем, но нам помешали. Две дюжины мародёров скрывались в подлеске; кому принадлежат или кому служили, я не знаю. Но отныне их тела пополнят список потерь от начала смуты. Доспехи мы скрываем под плащами, а знамёна сейчас не пугают никого.
Кажется, капитану моих рыцарей удалось опознать герб у знатно одетого ополченца. Пламенеющий на фоне заката трезубец. Обычно такие символы встречаются на гербах родов и орденов, имеющих выход к большой воде. Убитые живут в глубине материка и не имеют даже речной связи с морем. Судя по всей видимости, люди барона Онгариа схлестнулись с очередной поделкой на армию, какие расплодила церковь за последние десять лет. Чем ближе к густонаселённым землям конфедерации мы приближаемся, тем больше следов разгорающейся смуты находим.
Магистр Мирхайс собирает войско через две недели. Мы должны принять коллективное решение, будем ли противостоять южанам или займёмся епископами, которые зарываются последний месяц. У наших южных соседей, королевства Вайндуол, секуляризация государства только набирает обороты. Столетие за столетием, однако церковь Вечного Света постепенно подчиняется королевской власти. Нам есть чему поучиться у вайнов. Пришельцев, чей народ моложе и нас, и имперцев, но чьи идеи воплощаются в реальность позже, чем наши. К сожалению, выводы из этих идей они делают быстрее нас, ибо учатся на нашем опыте.
Один из моих верных друзей и добрый сосед барон Картия Орегас считает, что иные силы вступили в противоборство с нашим миром. Заклинатели и прорицатели говорят: когда-то и нортирский народ прибыл сюда из другой вселенной. Предки спасались от могущественного врага, и враг этот нашёл щель между мирами, просочился в Лэндаэр1, начал пускать корни. Вспышки оккультизма по всей конфедерации – это прелюдия к первому акту. Страшному акту, что захлестнёт всю Нортирию.
Я собрал своих рыцарей и несколько раз проверил городские кладбища под Рольфартом, Мэйлиэре, Лоргайэ и другими городишками. С помощью придворного чародея и верных Свету монахов мы искали святилища поклонения тёмным сущностям и зачищали их от оккультистов. И не мы одни. Говорят, дворяне по всей конфедерации принялись за это. Картия привёз слухи из столичных земель: Лартомиан, где правит церковь, и куда во имя безопасности я сослал семью подальше от границы и вспышек оккультизма, воспротивился нашим действиям. Религия не позволяет уничтожать оккультистов без божьего суда и запрещает сжигать без вовлечения инквизиторов.
Чем больше я пристращаюсь к их работе, тем больше богиня Смерти говорит со мной. Последние месяцы она старалась именно разговаривать, а не внушать. Я не верил в её предсказания. Что может дать великой богине обычный барон, живущий на отшибе огромного государства? Не верила и моя супруга, пеняя на разыгравшееся воображение. Но что, если эти слухи из столичных земель – правда? Что, если еретические работы возобладали нашими умами? Что, если скверна захватила цвет нашей нации? Нортирцы. Единый народ, поделённый на множество епископств, маркизатов, баронств, орденов и иных форм землевладения, какие ныне позабыты мной.
Всё чаще я думаю над словами Темнейшей. Богиня Смерти, ты столь всемогуща, зачем тебе я? У меня всего лишь двадцать один рыцарь, включая двоюродного брата, тридцать восемь стрелков и конных копейщиков, а также два старых грифона, которых я оставил охранять родной дом. Мой замок – покосившаяся глыба камня посреди вересковой пустоши. От чумы у меня вымерло всё крестьянство, и та часть населения замка, что вовремя не укрылась за стеной. Зачем я тебе? Этот вопрос задаю себе каждый день. Каждую неделю. Каждый месяц. Каждый год. Возможно, я задавал его себе, находясь в материнской утробе.
Божество считает, что мне не избежать судьбы. Смерть – такая же часть сущего, как и жизнь. Когда Небеса забирают в свои объятья земные души, внизу остаются опустошённые тела. Для богини Смерти именно нежить является истинным продолжением жизни. Именно за мёртвыми, а не живыми стоит высшая ценность существования бытия. Только мёртвые способны перенести божью кару, ибо самое страшное с ними уже произошло. А окончательная смерть не даст ничего.
Я не боюсь умереть ни в бою, ни от старости. Прорицатели говорят, что нежить уничтожили давным-давно, в дни молодости нашего народа, ещё до пришествия в мир вайнов. В те времена, когда наш нортирский народ воевал с предками имперцев. Тогда смерть собирала кровавый урожай и получала телесное воплощение. Но те войны покрыты туманом даже для мудрецов. Те из них, кто разглагольствуют слишком много, сброшены с остовов кострищ с единственным правом – правом забвения. Кто осторожен в речах, тот проповедует только в кругу близких. Однако и на таких церковь находит управу.
Богиня Смерти внушила мне, что наш народ вот-вот канет в небытие. И я – мессия Нортирии. Церковь разобщает нас на фоне слухов о вторжении южан. Для начала нужно остановить клириков. Собрать несколько тысяч рыцарей и при поддержке чародеев занять Лартомиан. Так через образы внушает богиня. Надеюсь, того страшного образа я больше не увижу. Как я, словно сияющий рыцарь, глажу мёртвого дракона. Он смотрит на меня, будто готов подчиняться. А я не понимаю, является ли он моей куклой или игрушкой в руках тёмных сил. Или мне приснился обычный кошмар? Каждый раз, когда этот сон повторяется, меня охватывает небывалое ощущение при пробуждении: словно я более мёртвый, чем дракон с рваной губой и искрящимися рубинами в глазных впадинах.
