1. Пролог. Все рухнуло, и другие наблюдения
Утверждают, что оборотни ощущают мир и себя в нем в восемь раз острее, чем обычные люди. Всегда было любопытно, откуда взялись эти цифры. Сейчас мои органы чувств почти не работают.
Горло забило опилками — трудившиеся все утро олухи-строители не удосужились выкинуть за собой мешки с мусором. По голове огрело здоровой дубовой балкой, я лично оплачивала счет и проверяла, чтобы даже для временных сооружений нам поставили самое лучшее дерево. Ну а голову обмотало полотнищем — наверняка, тем самым, с гербами академии.
У нас замечательный герб. На черном фоне белоснежный волк, вставши на задние лапы, как человек, угрожает разорвать верхними любого, кто окажется рядом. И еще у него длинный красный язык. Все первые годы в академии я любовалась этим вдохновляющим изображением, символом независимости и свободы моего народа.
Но погибать с куском материи на лице — это отвратительно. Волчица должна умирать в бою. Ну или в окружении своего выводка, провожаемая на небеса воем дерущихся между собой внуков. Рядом застонал Маркус.
— Дарриа, ты как? Перестань злиться, лучше помоги мне.
Конечно, он громила, ему легко говорить. Я попробовала пошевелить ногами, еще одна балка придавила мне их выше колена — так что нижние конечности не чувствовала напрочь. Часик в таком положении, и даже знаменитая регенерация не поможет избежать некроза.
Я что-то промычала в ответ, давая понять, что я его слышу, хотя легче от этого не становится. Оглушенный разум продолжал анализировать.
Вот на двух трибунах для руководства по обе стороны от постамента ректора гремят взрывы, и телохранители успевают сбить в прыжке ничего не понимающего Вернона.
Вот я ныряю под постамент, зная, что там спрятался Стефан, который подпиливал балки. Маркус с ревом срывается за мной, не подозревая, что спасать надо не одну меня, но и сына. Поздно.
Опоры, поврежденные взрывной волной, рушатся раньше времени, подминая не только нас троих, но и тех несчастных, кто в этот момент стоял рядом. По-моему, престарелая фрау Вильде, бессменный преподаватель математики на всех трех факультетах, как раз поднималась по ступенькам, чтобы получить грамоту из рук ректора.
Значит, кроме меня и Маркуса, в этой кромешной тьме скорее всего находятся еще двое. С другой стороны, опасность пролежать здесь несколько часов нам не грозит. Наверху пять-шесть сотен человек, которые помогут выбраться.
— Ясно, — глухо сказал Маркус. Ему достаточно прислушаться к моему дыханию, чтобы понять, что я контужена. — Держись, малышка. Надо выбираться самим. Над нами зачем-то натянули колпак и заблокировали… И… рядом с нами другие раненые.
Господи, во всем мире только он да папа называли меня так, остальное — это еще две плохие новости. Сколько можно за сегодня.
— А сам ты, что? — я с трудом выговариваю слова. Маркус не стал бы тратить время на беседу, если бы имел возможность добраться до меня.
— Подожди… Я сейчас, — хрипит он. И я ему верю. Мы знакомы более двухсот лет, и за все эти годы он не позволил себе ни слова лжи.
— Госпожа Дариана, папа! — это Стефан, слова богу. — Я не могу вытащить ногу, ее придавило кафедрой. Тут у меня госпожа Вильде, она истекает кровью.
2. Глава 1. Вступительная речь, которую я не забуду
Часом ранее...
Красноречие нашему ректору не изменяло никогда. Вернону Бледному, магу-нейтралу, всю жизнь не хватало магического потенциала, ему не везло в любви и он не нажил наследников — зато заговорить до беспамятства мог даже впавшего в любовный раж альфу. И сейчас преподаватели, студенты и их родители имели честь оценить заготовленную им вступительную речь ко Дню первокурсника.
Ректор традиционно писал ее почти неделю и не давал взглянуть никому, даже мне. Хотя я негласного выступала его личным корректором, правя официальные обращения от лица академии, а также важные письма в инстанции. Да, что скрывать, все поздравительные речи писала тоже я — но только не эту. В течение сезонных каникул, предшествовавших первому дню учебного года, Вернон старательно нагонял туману, чтобы огорошить всех, чья судьба так или иначе связана с Серой академией.
Именно из речи мы узнавали о рокировках в верхнем уровне управления, о вливании, как любил выразиться Вернон, столь «полезной нам новой крови». В ней же он вытаскивал из кустов большую часть припрятанных там роялей. И чутье, которое меня никогда не обманывало, подсказывало, что на этот раз старичок расстарался. На лицах других преподавателей я видела ту же тень беспокойства. У Ирмы вон начало дергаться веко, а уголок губ характерно подрагивать.
— Во-первых, позвольте мне сказать то, что я повторю все последние триста двадцать девять лет, — как всегда, при звуке его голоса, присущая волкам излишняя нервозность отпускала и меня. Так он воздействовал на всех оборотней без исключения. — Как сильно я рад приветствовать вас в стенах Серой академии. Среди вас нет случайных людей и нелюдей. Вы сознательно вступаете в нашу семью и становитесь частью братства, которое не делает различия между сильными и слабыми, между физическими данными и ментальным даром. Во-вторых, попав сюда, вы уже доказали, что являетесь частью свободного мира. Задача академии заключается в том, чтобы научить вас сохранить и отстоять свою свободу, найти свое место, развить данные природой способности, принести мир и процветание своей расе и всему Белогорью.