Читать онлайн полностью бесплатно Никита Брагин - Слово на ладони. Стихотворения

Слово на ладони. Стихотворения

Новая книга московского поэта Никиты Брагина посвящена Родине и любви. Мировые события, темы Русского Севера и русской культуры отразились в трех частях книги.

© Никита Брагин, 2024


ISBN 978-5-0064-4519-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


Хоть рыдай не рыдай

Хоть рыдай не рыдай, хоть кричи не кричи,

по притихшей Одессе идут палачи,

против них ни пройти, ни проехать,

против них ни речей, ни горящих очей,

ни железных дверей, ни заветных ключей —

им убийство всего лишь потеха.


Не поймёшь, не проймёшь, не раздавишь как вошь,

ибо каждый из них и пригож, и хорош —

сам затопчет, кого пожелает;

будут кости хрустеть как во рту леденец,

и прольётся свинец, и наступит конец —

аж вода помертвеет живая…


…Стало горе горчее, война – горячей,

в медсанбат на носилках внесли палачей,

за погибших поставили свечи;

уцелевший на землю кладёт автомат —

он без памяти рад, он же русскому брат,

а Россия и кормит, и лечит.


2014

Ещё есть время

There is still time… brother


В чём сила, брат? Обожжена броня,

разбит бетон, щетиной арматура —

у смерти не бывает перекура,

она не утомится, хороня.

В чём сила? В мураве под сапогом,

в сырой земле под гусеницей ржавой,

в России, что превыше, чем держава,

и в памяти о самом дорогом.


В чём совесть, брат? Опять берёшь взаймы,

и думаешь, как избежать уплаты,

и как достроить, наконец, палаты

с эмблемой в виде нищенской сумы…

В чём совесть? В неиспользованной лжи,

в тяжёлом неразряженном патроне,

и в тех, кто голову в земном поклоне

склонил, за други душу положив.


В чём правда, брат? А в том, что все умрут —

и те, кто разжигал, и те, кто тушит,

кто слышал всё, кто ничего не слушал,

кто бросил всё, кто продолжал свой труд.

В чём правда? Здесь по-русски говорят,

но детский плач повсюду одинаков.

Сейчас твоих детей пошлют в атаку.

Останови. Ещё есть время, брат.


2014

Конь Блед

Вдруг, безмерно, беззаконно,
безотчётно и сурово
разнесётся топот конный
и разбудит… Полвторого,
за окном темно и снежно,
под ребром лохмотья боли,
и летит душа кромешно,
словно ветер в чисто поле…
Но куда ты, конь мой бледный,
ночью судной, тенью смутной
перескакиваешь бездны
безответно, безрассудно?
Или видишь гневным оком
полыхание пожара,
или слышишь счёт порокам
на пиру у Валтасара?
Или чувствуешь родную,
отлетающую в небо,
где Сидящий одесную
ей подаст вина и хлеба?
Нет, ни то и ни другое, —
это слово на ладони,
это солнце за рекою,
где в росе играют кони,
это стелется травою,
недосказанное пряча,
это рвётся ретивое,
то ли плясом, то ли плачем…

2009

Твоя любовь

Твоя любовь как девочка во храме,

коснувшаяся мрамора колонны,

внимающая высям, где бездонны

органные хоралы над хорами.


Твоя любовь как лепесток на шраме

израненной земли, чьи мегатонны

лежат пушинкой на руке Мадонны,

нетленной над костями и кострами.


Твоя любовь – калиновые грозди,

алеющие как бутон стигмата

в ладони мира, пригвождённой болью.


Твой белый ангел зажигает звёзды,

и, пролетая над земной юдолью,

слезу роняет на лицо солдата.


2009

Из стольного Киева

Принеси же из стольного Киева

крестик медный, крупинку святыни,

и судьбиной своей обреки его

на дороги, просторы, пустыни,

и на север, в леса заповедные

отправляясь путем всей земли,

сохрани, как молитву заветную,

и печали свои утоли.


И когда совершится неправое

расторжение крови и веры,

и когда над Печерскою Лаврою

в грозной хмари завоют химеры, —

ничего не добьются преступники

в черном аде костров и костей,

потому что душа неприступнее

всех утесов и всех крепостей.


Потому что ни кровью, ни копотью

не замазать пресветлого лика,

и бесовскому свисту и топоту

не прервать литургии великой, —

не бывает Господь поругаемым,

и во тьме не смеркается свет…

Помолись за спасенье Укрáины,

даже если спасения нет.


2012

Пятый угол

Меня загнали в пятый угол

потомки обров и дулебов;

горелый пух вороньих пугал

в моё прокуренное небо

летит, и опадают шкурки

повылинявших облаков

на молодящихся придурков

и вечно юных дураков.


А небеса чреваты прошлым,

наполовину позабытым,

при том, что будущее в крошки

толпой бездельников разбито…

Остановившись на минуту,

я чувствую – молчат часы,

и память вековечной смуты

сквозит предчувствием грозы.


Движенья нет. Мудрец брадатый

забрался на колонну храма.

Теперь он столпник. Небогата

палитра этой панорамы —

пустые постаменты статуй,

свезённых на монетный двор,

и зрелище звезды хвостатой,

вещающей войну и мор.


Империя роняет лавры,

теряет маховые перья,

жрецы богов, как динозавры,

погибли в пошлости безверья;

глухарь-поэт ещё токует,

стыдиться некого ему…

На что сменю тоску такую,

и в искупление приму?


На то, что дышит настоящим,

что льётся красным и горячим,

что не положишь в долгий ящик,

и в погребах души не спрячешь,

на сердце, тонущее в море,

на золотой среди грошей,

и чернозём на косогоре,

изрытый строфами траншей.


И этот нищий пятый угол

в пыли и горечи полыни

развёртывается упруго

путём, простёртым по пустыне,

где вечер тих и необъятен,

где ветер холоден и сух,

где слышит голос благодати

освобождающийся дух.


2008

Перекоп

На пустынной равнине у мёртвых озёр

тонкой рябью, дрожащей от зноя,

горизонт расплывается, зыбкий узор

совмещает с небесным земное,

и палит всё сильней, и вдали всё черней,

и горячей золой потянуло,

и мерещатся гривы летящих коней,

и кипящие тучи в нарывах огней,

и раскаты подземного гула.


То из прошлого – беглый огонь батарей,

батальоны идут на Литовский,

и ладони раскинул апостол Андрей,



Другие книги автора Никита Брагин
Ваши рекомендации