– Что за чушь, Ники-малыш?! – Мистер Келлерман ударил кулаком по столу, да так, что грохот разнесся по всему кабинету, но юноша в черной бейсболке, стоявший напротив него, ничего не ответил. – Перепиши эти розовые сопли, я плачу тебе не за то, чтобы ты сморкался. – Он скомкал листок бумаги, на котором был напечатан репортаж, а затем бросил его в мусорную корзину.
Точное попадание.
Так мистер Келлерман показывал своим подчиненным, что их тексты дрянь. Иной необходимости в печати материалов на бумаге просто не было.
– Ладно, – тихо произнес Ник. Он выглядел немного отрешенным и зажатым.
– Снег в это время года, да еще и в клубе на рок-концерте, – мистер Келлерман развел руками. – Серьезно? Может, тебе взять выходной? За свой счет, конечно. Буду я еще платить сопляку-внештатнику с галлюцинациями. Ники-малыш, приведи мозги в порядок, у нас все-таки здесь серьезное издание. Не забывай!
Он указал на Ника пальцем, а сам бросил взгляд на стакан с коньяком. Как же ему хотелось выпить, но в присутствии подчиненных он этого никогда не делал. Кодекс чести алкоголика или вроде того. В ответ Ник лишь опустил взгляд на свои черные кеды с красными шнурками, а потом как пристыженный школьник вышел из кабинета начальника по ковровой дорожке. Тоже красной. Словно на премии «Оскар».
«Это еще кому мозги нужно привести в порядок», – подумал он.
За дверью с надписью «Самый главный редактор Макс Келлерман» Ника ждала светловолосая девочка в голубом платье и белом корсете. На вид лет четырнадцати. Не было похоже, что разговор, доносившийся из кабинета начальника, ее как-то тревожил, в отличие от всех остальных работников издания. Она внимательно смотрела в окно.
– О! Бабочка, – сказала девочка и навела объектив фотокамеры на насекомое, прикрыв один глаз.
Щелк. Щелк. Щелк.
Ник потрепал ее по голове, и только тогда она наконец обратила на него внимание.
– Пойдем, Элизабет, – сказал Ник. – Пора домой.
– Макс все еще носит хоккейные шлем и свитер? – спросила она по пути из офиса.
– Ага. Даже защиту пододел. Хоть сейчас на лед выпускай.
– Зачем он это делает?
– Может быть, он просто сумасшедший?
– Угу.
Подростки спустились на первый этаж офисного центра, выполненного в светлых тонах. «Как больница», – подумал Ник не в первый раз.
– А можно, мы зайдем повидать Дости? – спросила Элизабет, и в ее голубых глазах появился блеск.
Ник тяжело вздохнул, но все-таки ответил:
– Ладно.
– Дости, Дости, Дости, – радостно говорила Элизабет и двигалась вприпрыжку к выходу.
Выйдя из офисного здания, друзья некоторое время молча шагали по тротуару вдоль Бикон-стрит под звуки автомобильных клаксонов. Похоже, на дороге образовалась серьезная пробка. Может быть, авария? Элизабет вдруг остановилась. Но не из-за этого. Ник прошел футов десять, прежде чем заметил, что подруга отстала. С ней такое часто случалось.
Ник повернулся и вопросительно приподнял бровь. Элизабет стояла на тротуаре с протянутой в его сторону рукой. На ее ладони что-то лежало.
– Жвачку? – спросила она, наклонив голову, так что очки на ее лице немного перекосились.
Ник пожал плечами, подошел к ней и взял жвачку. Он неспешно развернул обертку – кроме самой жвачки там еще был вкладыш с картинкой и надписью. Ник внимательно изучил его.
– Любовь – это… – прочел он вслух, – неизбежное разочарование. – И усмехнулся. – И где ты только берешь эту жвачку?
Элизабет не ответила, вместо этого она перевела взгляд с Ника на пустую банку газировки, которая лежала на брусчатке.
– О! Баночка, – воскликнула она и тут же полезла в рюкзак за фотоаппаратом.
Элизабет навела объектив на банку, положила палец на кнопку и просто зависла на месте. Это продолжалось несколько минут.
Ник театрально закатил глаза.
– Да пойдем уже, – сказал он ей.
Щелк.
Элизабет повернулась и поспешила за Ником.
– Красивая, – заметила она.
– Просто мусор, – возразил Ник.
– Красивый мусор!
Палящее солнце в этот летний день, как и в несколько предыдущих, стало дополнительным мотивом для друзей, чтобы заглянуть в кафе «Букер» на Бикон-стрит, где они часто ошивались после работы. В основном из-за пристрастия Ника к кофе. Но в этот раз подростки решили взять только мороженое в стаканчиках и не стали задерживаться. Они вышли из заведения через несколько минут и отправились в конец улицы. Выйдя на Скул-стрит, они повернули направо – в проулок Чапман Плейс. Там между синими мусорными баками и тележкой из супермаркета, наполненной одеждой и консервами, на аккуратно застеленной картонке спал старик. Он был укутан в черное подгнившее пальто, а на его голове лежал черный английский котелок, прикрывавший его бородатое лицо от света.
