Слово 1, на Пасху и о своем замедлении
Слово сие говорено по следующему случаю. Когда Св. Григорий против воли был поставлен во пресвитера, с назначением вспомоществования, в управление назианзской паствой епископу, престарелому отцу его, тогда Св. Григорий, по чувству смирения и потому, что в новом назначении видел препятствие своему стремлению к жизни созерцательной, удалился было в Понт, однако немного спустя, в самый день Пасхи, он возвратился в Назианз и произнес настоящее слово.
Воскресения день – благоприятное начало. Просветимся торжеством и обымем друг друга. Рцем: братия, и ненавидящим нас (Ис. 66:5), кольми паче тем, которые из любви что – нибудь сделали или потерпели. Уступим все Воскресению, простим друг друга: и я (упомяну о сем теперь), подвергшийся доброму принуждению, и вы, употребившие доброе принуждение, хотя несколько и сетуете на меня за умедление. Может быть, пред Богом оно лучше и драгоценнее, нежели поспешность других. Хорошо и уклоняться несколько от призвания Божия, как в древности поступил Моисей, а после Иеремия; хорошо и поспешать с готовностью на глас Зовущего, как Аарон и Исаия, только бы то и другое было по благочестию – одно по причине собственной немощи, а другое по надежде на силу Зовущего. В день таинства помазан я; в день таинства удалился ненадолго, чтобы испытать самого себя; в день таинства и возвращаюсь,[1] избрав сей день добрым попечителем моей боязливости и немощи, дабы Воскресший ныне из мертвых и меня обновил Духом, и, облекши в нового человека, для новой твари, для рождаемых по Богу, соделал добрым образователем и учителем, который со Христом и умирает охотно, и воскресает.
Вчера заклан был Агнец, помазаны двери, Египет оплакивал первенцев; мимо нас прошел погубляющий, печать для него страшна и досточтима, и мы ограждены драгоценной кровью. Ныне мы чисто убежали из Египта, от жестокого властителя фараона и немилосердных приставников, освободились от брения и плинфоделания, и никто не воспрепятствует нам праздновать Господу Богу нашему праздник изшествия, и праздновать не в квасе ветсе злобы и лукавства, но в безквасиих чистоты и истины (1 Кор. 5:8), не принося с собой египетского кваса безбожного. Вчера я распинался со Христом, ныне прославляюсь с Ним; вчера умирал с Ним, ныне оживаю; вчера спогребался, ныне совоскресаю.
Принесем же дары Пострадавшему за нас и Воскресшему. Может быть, вы думаете, что я говорю о золоте, или о серебре, или о тканях, или о прозрачных и драгоценных камнях. Это вещество земное, преходящее и на земле остающееся, которого всегда больше имеют злые – рабы дольного, рабы миродержителя. Нет, принесем самих себя – стяжание самое драгоценное пред Богом и Ему наиболее свойственное, воздадим Образу сотворенное по образу, познаем свое достоинство, почтим Первообраз, уразумеем силу таинства[2] и то, за кого Христос умер. Уподобимся Христу, ибо и Христос уподобился нам; соделаемся богами ради Него, ибо и Он стал человеком для нас. Он восприял худшее, чтобы дать лучшее; обнищал, чтобы нам обогатиться Его нищетой; принял зрак раба, чтобы нам получить свободу; снисшел, чтобы нам вознестись; был искушен, чтобы нам победить; претерпел бесславие, чтобы нас прославить; умер, чтобы спасти; вознесся, чтобы привлечь к Себе долу лежащих в греховном падении. Пусть кто все отдаст, все принесет в дар Тому, Который предал Себя за нас в цену искупления, – ничего не принесет он равного тому, как если представит Ему самого себя, разумеющего силу таинства и соделавшегося всем для Христа, как Он для нас.
Сей[3] пастырь добрый, полагающий душу за овцы, вам, как видите, плодоприносит Пастыря. Ибо сего надеется он, и желает, и просит от вас, пасомых им.[4] Он дает вам себя сугубого вместо одного и жезл старости делает жезлом духа, к неодушевленному храму присовокупляет одушевленный,[5] к храму прекрасному и небовидному – другой, который как бы ни был скуден и мал, но для него, без сомнения, весьма дорог, и совершен им с великими усилиями и трудами, и (о, если бы можно было сказать!) достоин трудов его. Все свое предлагает он вам, – какое великодушие или, справедливее сказать, какое чадолюбие! Предлагает седину и юность, храм и архиерея, завещателя и наследника, предлагает слова,[6] которых вы желали, и слова не пустые, теряющиеся в воздухе и не проникающие далее слуха, но которые пишет Дух, не чернилами, но благодатью, напечатлевает на скрижалях каменных или плотяных, – слова, не слегка на поверхности начертываемые и удобно изглаждающиеся, но глубоко врезывающиеся. Вот что приносит вам сей досточтимый Авраам, патриарх, честная и достоуважаемая глава, вместилище всех доблестей, образец добродетели, совершенство священства, приносящий ныне добровольную жертву Господу – своего единородного, рожденного по обетованию.
А вы, как дар и плод, принесите Богу и нам расположение быть доброй паствой, вселяясь на месте злачне и воспитываясь на воде упокоения (Пс. 22:1, 2). Хорошо зная пастыря и будучи им знаемы, идите за тем, кто зовет пастырски и свободно, через дверь, а не следуйте чуждому, перескакивающему через ограду, разбойнически и коварно. Не слушайте чуждого гласа, похищающего от истины и расточающего по горам, по пустыням, по дебрям, по местам, которых не посещает Господь, – гласа, отводящего от здравой веры в Отца и Сына и Святого Духа, во едино Божество и силу; веры, которой вещанию всегда внимали и да внимают всегда мои овцы; не слушайте гласа, который нечистыми и поврежденными словами отторгает и увлекает от истинного и первого Пастыря. Далече от всего того, как от зелья чарующего и смертоносного, да дарует Он всем нам – и пастырям и стаду – и питаться, и питать, и всем ныне и в вечном упокоении быть едино во Христе Иисусе. Ему слава и держава во веки. Аминь.
