Часть первая. Дом
1
Виталька был слепым от рождения. Ясные васильковые глазки смотрят, улыбаются и ничего не видят. Родители обнаружили слепоту, как только сын встал на ножки. Пока грудь сосал, ручонками да ножонками в кроватке махал, было незаметно. Да и реагировал Виталька на погремушки или соски нормально.
– Виталя, Виталя! – бывало зовет его мамка, и Виталя поворачивает головку и весело машет ручками. Узнает.
А тут встал на ножки, постоял, чуть качнулся и пошел.
– Сыночек! Ну, иди же ко мне.
Мать сидела за столом и шила на ручной швейной машинке. Рука крутила блестящее колесо, вверх-вниз прыгала иголка, сползала на пол прошитая ткань. Виталя повернул голову. Мама позвала еще раз. Сынок сделал шаг. Кошка Буська подошла и потёрлась о ногу. Мальчишка качнулся, но устоял.
– Иди же ко мне, сынок! – глядела на сынишку и протягивала руки мама.
Виталя сделал второй, третий шаг, чуть отклонился и бац! Горшок перевернут.
Вечером отец пришел с работы. За ужином на кухне он выслушал жену. Мужчина молча доел с котлетой картошку, сгрыз огурец, выпил бокал чаю и сказал:
– Ты что, Ленка, дура? Мой сын не может быть слепым.
После этого отец встал и молча прошел в комнату.
– Сынок! – позвал он сына.
Виталя повернул головку и, узнав голос отца, улыбнулся и потянулся к нему.
Владимир Петрович вытащил Виталю из кроватки и поставил его на пол.
– Иди же ко мне, сынок! Посмотри, что я тебе принес.
Отойдя к дверям, отец присел на корточки. Мужчина держал в руке большой апельсин. Виталька смотрел на отца, слышал его голос, чувствовал его запах.
Отец продолжал смотреть в глаза сына. Никакой реакции. Огромный оранжевый апельсин, а Виталька ноль внимания.
Через неделю врач областной детской поликлиники Алла Григорьевна Шаповалова подтвердила подозрение родителей.
– Слепорожденный ребенок, – вздохнула врач, – Очень возможно, родовая травма.
– Как же это! Боже мой! Что же нам делать!? – заревела мать.
– Пожалуйста, Елена Васильевна, успокойтесь! Положение серьезное, но не безнадежное. Современная офтальмология умеет творить чудеса! Пусть ребеночек чуть подрастет, и я вас направлю в один очень хороший глазной институт. Но это далеко. Тысяча километров. Придется ехать в город Одессу. Там есть профессор Навахацкий, который творит чудеса!
– Да, да, конечно! – закудахтала мама, – Поедим, конечно поедим! Куда нужно туда и поедим! Лишь бы помогло.
– Значит договорились. – кивнула врач. – А пока живите как жили.
– Как же без глазок сыночку нашему жить! – вечером тихо рыдала на кухне в платок Елена Васильевна.
–Вылечим, обязательно вылечим! –сидел рядом и, сжимая кулаки, повторял отец.
На уколах и лекарствах прошел год. Эффект был нулевым. Еще через год врач Алла Григорьевна пригласила Виталика Рогова с мамой на прием.
– Ну что ж, – осмотрев ребенка, сказала доктор. – Я направляю вас в одесский глазной институт. Езжайте с Богом! Очень надеюсь, что вам помогут.
Через три недели Елена Васильевна и Виталик приехали в Одессу. У вокзала, сразу за сквером, в котором целыми днями бил в знойное южное небо огромный фонтан они сняли просторную комнату. Прямо под их окнами находилась трамвайная остановка. Мама с сыном выходили из подъезда, переходили дорогу и сев в трамвай №5, уже через пятнадцать минут были в знаменитом институте. На третий день их принял сам профессор Навахацкий.
– Не волнуйтесь. – осмотрев ребенка, сказал профессор. – Сделаем все что будет в наших силах. Придется на пару неделек вам лечь с ребенком в стационар. Необходимо тщательное обследование. После этого будет назначено лечение.
Лечебный корпус, в котором были размещены Виталик с мамой, находился в тенистой глуби больничного парка. Сам же парк своим дальним концом упирался в обрыв, за которым открывался необъятный простор и картинно сияло большое море.
Первую неделю разные врачи на разных приборах изучали глаза Виталика. Затем было назначено лечение. Каждое утро после завтрака Виталик с мамой по всяким переходам и длинным коридорам шел в физиотерапевтический кабинет № 34. Там Виталика медсестра тетя Тамила усаживала на специальный детский стул.
– Глазки наши должны быть открыты. –всякий раз в начале процедуры напоминала медсестра.
Мама помогала Виталику усесться на стульчик, а тетя Тамила брала со стеклянного столика две стеклянные колбочки и плотно прижимала их к глазкам ребенка.
–Елена Васильевна, пожалуйста подержите. –просила медицинская сестра. Мама бралась за колбочки и аккуратно прижимала их к глазам Виталика, пока тетя Тамила специальными резиновыми жгутиками не укрепляла их. Затем в подвязанные колбочки вливалось лекарство и подключались проводки. Тетя Тамила подходила к маленькой прикрепленной к стене коробочке и нажимала красную кнопку. В обеих колбочках начиналось бурление.
– Ну как? –всякий раз после очередной процедуры спрашивала мама.
– Нормально.
– Больно было?
– Нет.
– Ну, а что чувствовал?
– Булькает!
– Где, сынок, булькает? – в первый раз не сразу поняла мама.
–Тут. – указал на свои глазки Виталик. – Будто варится суп.
– И тебе совсем не было больно? После процедуры глазки у тебя немножко красные.
Процедура с кипящим в глазах супом длилась двадцать минут. Краснота глаз проходила и Виталик с мамой отправлялись на прогулку. Они полюбили гулять по больничному парку. В большом тенистом парке было множество аллеек, путешествуя по которым они всегда выходили к обрыву. Вдали за обрывом открывалось море. Мама усаживала сына под старым каштаном на скамейку и усаживалась рядом сама. Некоторое время они молчали. В лицо Виталику дул легкий ветерок и чем-то волнительно пахло.
