Тестя Вадик не любил. Не за что было любить: сутулый, седой, весь какой-то выцветший Ольгин папаша имел привычку заглядывать на ужин раз, а то и два раза в неделю. Сидел за столом подолгу, от добавки никогда не отказывался, как и от второй чашки чаю с пирожком. Потом ещё смотрел телек. А пользы при этом от него не было никакой. Разве что с внучкой гулял иногда во дворе, да и то без особого энтузиазма, только если попросить. Больше халявных ужинов и чаепитий Юрий Григорьевич, бывший инженер, любил, наверное, только рассуждения о стране – о том, как продали и разворовали промышленность и, соответственно, о том, как раньше всё отлично работало на радость трудовому человеку. Вадик эти дремучие рассуждения слушал с брезгливостью. Сколько можно? Давно пора понять, что никому наверху мы не сдались, и нужны никогда не будем.
Но всё-таки Вадик терпел вечерние приходы тестя. Даже старался сохранять дружелюбие. Причина тому была одна – квартира. Обшарпанная, заваленная всяким барахлом вроде книжек и журналов «Наука и техника», но относительно просторная, двухкомнатная. Маше, дочке, пригодится. Не век же Юрий Григорич будет жить. А если ещё ребёнка родить, так хата не лишняя и подавно. На крайний случай сдавать пригодится.
Больше всего Вадика напрягало то, что Юрий Григорьевич являлся внезапно – непонятно было, когда его ждать, когда не ждать. Изрядно устав от подобных сюрпризов, Вадик раскошелился на сотовый телефон и вручил его тестю аккурат в день рождения. Телефон был не слишком навороченный, но и не совсем примитивный. Тестю, во всяком случае, понравился. Тот даже похвалил: хорошо, мол, в руке лежит. В руке… А сколько в нём приложух разных, даже не заметил. У Вадика родители тоже были, конечно, немолодые, но в современных технологиях ориентировались всяко получше тестя: тот вообще динозавр динозавром. Отсталый человек.
Пару дней после вручения подарка Вадик не вспоминал про Юрия Григорьевича, а потом ему пришла мысль: не сходить ли в выходные с Ольгой в кафешку? Сто лет уже никуда не выбирались, чтобы нормально посидеть. Можно даже винцо с шашлычком заказать. А дед пускай с внучкой побудет.
Вадик отыскал в списке номер, ожидая, что старик поломается слегка, да и согласится, и заранее предвкушая неплохой вечер в полутьме летнего кафе, лёгкую музыку и приятное чувство пустоты в голове, освобождённой хоть на время от повседневных мелочных забот.
– Алло, Юрий Григорич? – по-хозяйски уточнил Вадик, услышав, что вызов принят.
К его удивлению, в трубке отозвалась какая-то баба:
– Алло, шлушаю.
– Вы кто? – сухо осведомился Вадим.
– Та это ше я! – ответила баба. Голос у неё был какой-то шершавый, пришёптывающий – нерусская, что ли?..
Вадик чувствовал, что уже начинает злиться, и вдохнул поглубже, чтобы успокоиться. Всё ясно, конечно. Сколько он говорил этому динозавру, чтоб не шлялся пешком, чтобы садился на автобус?! Всё равно не послушал. Пошёл по Копыловскому мосту – прогуляться, блин, через исторический район. Однажды полтинник так выронил, а тут сотовый. Засмотрелся там на поезда, ну, сотик и выпал из кармана. А эта стерва рядом бежала и, конечно, своего счастья не упустила.
– Это чей у вас телефон? – закипал Вадим.
– Щей, щей! Конефено, мой! – отвечала наглая баба.
– Говорите, где вы его взяли! Это телефон моего родственника. Где вы его нашли?
На том конце отозвались удивлённо:
– Ну, што ш ты говоришь? Какие родштвенники? Это ш мой телефон.
В трубке словно что-то зашуршало: нерусская воровка тихо засмеялась.
Вадик стиснул зубы. Надо, надо таких учить. Забрала телефон у старикана и смеётся. Совести нет.
– Значит, так. Записывай быстренько мой номер, и вечером чтоб телефон у меня был. Без дураков.
– А ешли не привежу? – прошуршало опять в трубке.
Вадик даже головой покачал. Ну и наглая баба. Вадику стало жаль тестя. Надо же быть таким… Слово-то приличное не подобрать. Купил ему, как белому человеку, телефон – и то посеял. Телефон жалко. И Григорича тоже. И кого больше, непонятно.
– Слышь сюда, делай что говорю, а то найду тебя, и хуже будет, – жёстко проговорил Вадим. – Телефон отдашь. Адрес записывай, куда ехать.
На том конце опять послышался глухой шум – то ли смех, то ли вздох:
– Щё ты, Вадик… Што ты жлишьшя-то опять? Надо отдать – отдам. Шё я, адреш не жнаю…
– Во-во, отдавай, – мрачно согласился Вадим и тут только понял: откуда баба знает его имя?
– Ты кто? – спросил он растерянно, совсем по-детски.
