Первая картина
Семена великого древа
Интерлюдия
– …Устраивайтесь поудобнее, дорогие мои. Накрывайтесь одеялами, ротики на замок – и слушайте! Вымысел или правда – судить не нам; случилась эта история далеко отсюда – за двумя солёными морями и одним пустынным. В королевстве Джаэруб, где солнце днём светит даже жарче, чем в Стране вечного лета, а ночи порой так же холодны, как к северу от белоснежных вершин Аркха. Там, где и поныне соединяются воды Ахмеруна и Гореша, омывая Южный материк, уже тысячу лет назад расположился город Алриас, равного которому не было по красоте и величию в те времена.
Легенды гласят, что тысячу лет назад, когда земли Северного материка были раздроблены на многочисленные полисы и именовались в честь изначальных богов королевствами Семи Ветров и Семи Вод, правил Джаэрубом знаменитый царь царей Тадж Намур Хаким.
Рассказывают, что был он славным правителем, и многие перемены к лучшему принесло его правление. Страна процветала. Налоги платились в срок, законы людские и благие Вада соблюдались исправно. Купола городских дворцов сияли серебром. Поля и сады, разбитые вдоль рек и озёр, радовали своим плодородием.
Жители королевства были сыты и защищены от враждебных соседей. Однако из-за жгучего дневного солнца прятали люди свои лица за тонкими вуалями, и частенько сосед не узнавал соседа. Также таили они друг от друга свои сердца и помыслы, открываясь лишь с наступлением сумерек и восходом полной луны…
В одну из таких светлых ночей и случилось большое несчастье с царём царей Тадж Намур Хакимом. Безумие охватило его разум. Впрочем, не о только нём мой рассказ… В первую из двенадцати ночей полнолуния и начинается наша сказка о Махаан – дочери иноземного посла. Смелая девушка спасла владыку Джаэруба и многие жизни благодаря своему уму, находчивости и, конечно же, красоте…
– Махаан – легендарная правительница Алриаса, – вставила старшая из девочек. Она уже достигла школьного возраста, и история древних королевств была её любимым предметом. – Мои наставники спорят, звали её Махаан или иначе. Жила ли на самом деле царица, изменившая судьбу женщин в древнем мире. Или она лишь символ свободы… – девочка восторженно распахнула глаза. – Так значит, твоя сказка может быть правдой?
– Всё может быть, моя дорогая, моя умная Айшара, – кивнул отец. – Я придерживаюсь мнения, что Махаан, возможно, и носила иное имя, но была одной из величайших правительниц и реформаторов Джаэруба.
– …Как наша матушка – величайшая правительница Энсолорадо! – важно возвестил их младший брат.
– Несомненно, мой маленький отважный Рэй… – улыбнулся ему мужчина, проведя ладонью по чёрным кудрям мальчика.
Дочери, особенно старшая, Айшара, отличались мирным нравом отца и любовью к книгам, а вот Рэй – будущий наследник престола – характером пошёл в свою матушку. Он любил её безумно и во всех самых выдающихся героях сказок видел лишь свою королеву Охотницу.
– …Папочка, так что же случилось в одну из ночей полнолуния? – нетерпеливо напомнила Зои, средняя дочь.
Алем Дешер оторвал взгляд от страниц книги и поднял глаза к окну. Створки были распахнуты, и вечерний ветерок играл занавесями. Лёгкая ткань, казалось, танцевала в широком проёме. Переливаясь в свете полной луны, она напоминала то серебро, которым блистали купола дворцов на его далёкой Родине.
– Вы должны знать, что с давних времён и поныне ночное светило считается в Джаэрубе главным божеством… – произнёс отец семейства. – Культ лунного бога Азрэка процветает наравне с верой в Единого. В ночи полнолуния, что так светлы и прекрасны, не принято спать. А называют их лунными днями…
Трое королевских отпрысков одновременно издали вздох, полный потаённой детской зависти. Они бы с радостью отказались от сна, предпочтя ему ночные догонялки по коридорам дворца.
– Двенадцать лунных дней было у девы Махаан, чтобы вызволить его разум из пучины безумия, – таинственным голосом продолжил мужчина. – Двенадцать лунных дней и триста пятьдесят ночей рассказывала она ему сказки, чтобы уберечь от смерти как себя, так и других девушек…
Ночь выдалась холодной, и створки широких окон были плотно закрыты. Однако сквозняк, пробравшийся в царскую опочивальню, словно змея скользил по полу, тревожа покой занавесей и ковёр из нежных лепестков дикой розы. Сотни огней в сотнях светильников трепетали вдоль стен спальни и вокруг королевского ложа.
У изголовья постели в серебряной подставке, украшенной каменьями, покоился топор. Это был самый обыкновенный топор лесоруба с простой и тяжёлой бронзовой головой. Хотя лезвие было отполировано и заточено, кожаные ленты, схватившие рукоять, истёрлись и задубели от пота.
Всё убранство комнаты было выполнено из серебра, малахита и бирюзы. И только ложе утопало в кроваво-алых складках атласа. Сиятельный Хаким полулежал на покрывалах и мягких подушках, словно в море крови. Только аромат роз, разносившийся по спальне, мог заглушить запах смерти, что тайно поселился здесь с тех пор, как обуреваемый ревностью царь начал убивать своих молодых жён после первой же брачной ночи.
Много месяцев подряд здесь проливалось море крови. Когда-то… Сегодня огонь, терзавший душу правителя, поутих. Царь Хаким с нежностью взирал на свою юную жену, чья красота могла сравниться с божественной.
