Жила была курочка. И ей всё время не везло. Внешний вид был так себе. Вроде рябая, но хуже чем та курочка что снесла яичко и его разбила мышка своим поганым хвостиком. Тело худое, неказистое, в общем совсем плохонькая. Петух Петька обходил её стороной, не оказывал внимания и не кричал Ку-Ка-Ре-Ку, как при виде других соплеменниц. И потому яички она несла редко и маленькие. Хозяйка сердито отталкивала ногой и ворчала: «Не мешайся под ногами, никудышная!» Весь многочисленный двор насмехался над ней и все старались толкнуть, ущипнуть или клюнуть. Так и закрепилось за ней имя Никудышная. Однажды, услышав разговор между хозяйкой и хозяином:
– Надо что то делать, от Никудышной нет никакого толка, может отправить её на суп-лапшу?
– Не торопись, не махай сразу саблей, может она ещё не нашла себя. Глядишь ещё оправится и расцветёт. А сейчас суп с неё никакой, навара не будет.
– Ничего она не найдёт. Зерна клюёт не меньше других а толку нет. Рождённый замухрышкой, замухрышкой и останется.
– Никудышная совсем сникла, душа её была совсем раздавлена и унижена. Она забилась в уголок и мысли заметались:
– Всё больше не клюну ни одного зёрнышка, умру с голоду.
Сама не поняла, как так получилось, она вдруг оказалась у щели в загородке, через которую можно было проникнуть в соседний огород, в загородку с соседними курами. Хозяева ещё не обнаружили щель и не заделали. Этим проходом пользовался Петька и выяснял отношения с их Петрухой. И тогда летели перья и трудились клювы и шпоры. С изодранными серьгами и помятыми гребешками каждый оставался доволен собой. После заживления ран следовал ответный визит и картина повторялась. Побеждал тот боец, на чьей территории происходил турнир. И потому гарем-зрители всегда были тоже довольны.
Никудышная легко проникла на чужую территорию и первого, кого встретила, оказалась Красотка. Красотка-курочка хорошо сложенная, чисто белого оперения, всегда ухоженна. Даже когда она купалась в ямке из песка и пыли, всегда оставалась белоснежной. Её любили все: хозяева за хорошую яйценоскость, петухи за красоту, курочки за то что не ехидная, не склочница и не задирала нос.
– Привет.
– Здравствуй.
– Чего клюв повесила?
– Да так.
И Никудышная поделилась своим горем. Что не хочет больше жить.
– Ты что вдруг стала дурой? Ты же не такая. Это временная меланхолия. Из любого тяжёлого положения есть выход. Даю свой анализ: каждая курочка должна быть полезной хозяевам и обществу, в котором живёт. Несушка нести яйца, мясная, пригодной для филе, суповая для производства бульона пальчики оближешь.
– Я ни на что это не гожусь, других вариантов нет.
– Глупая. Как нет? Есть.
– Не томи.
– Слышала разговор наших хозяек. Твоя жаловалась, мол время уходит а ни одна курочка не изъявила желания стать наседкой. Вот и пожелай. Больше месяца будешь высиживать. В это время кормить будут лучше всех. На таких харчах оправишься телом. А выведешь цыплят, займёшься их воспитанием. От всех почёт и уважение. Только это дело трудное и терпеливое.
– Спасибо Красотка. Ты просто перевернула всё моё настроение.
– Пожалуйста.
И Никудышная отправилась обратно, обдумывая идею и настраиваясь на серьёзное дело морально.
На следующий день у курятника произошёл диалог хозяйки с хозяином:
– Что то невероятное, наша Никудышная вдруг за квохтала и лезет к яйцам.
– Ну вот видишь, в ней просыпается активность и деятельность.
– Я ей не верю, испортит процесс.
– А ты сначала и не верь. Посмотри день, два. Если желание не пропадёт, предоставь ей возможность реализовать себя.
– Так она может все хорошие яйца попортить. Жалко.
– А ты не сажай её только на хорошие, подсунь туда дарёные утиные и то яйцо, что больше других, найденное среди утиных. Посмотрим, что из него получится.
Через два дня Никудышная была усажена в новое, крупногабаритное гнездо с подстилкой из свежей соломы и сена. С одной стороны плошка с водой, с другой кормушка с зерном. Там помимо ячменя и овса была и пшеница с кукурузой. Таких разносолов она ещё не видела. А то что яички разного калибра, не приняла близко к сердцу. Каждый день её насильно снимали с гнезда и выводили погулять во двор. Она делала неотложные дела, быстро купалась в ямке с песком и бегом возвращалась на место. Каким то птичьим чутьём она понимала, что яйца не должны начать остывать. Ни кто не учил, но она откуда то знала, что яйца надо периодически переворачивать. Сначала она делала это с трудом и опаской, но после освоилась и стало легко. Первое время ей даже нравилась такая жизнь. Через десять дней ей уже всё надоело и она уже завидовала соплеменницам. Гуляют целый день на улице, могут и травку ущипнуть и червячка откопать. И только большое желание быть полезной, удерживало её от нарушения плана.
Прошло ещё больше недели, сиденье на яйцах стало невыносимо и казалось срыв вот вот произойдёт, случилось невероятное. Никудышной показалось, что одно, не лучшее яйцо, зашевелилось. Она напрягла все свои органы и услышала еле различимый, робкий стук. Уж кому кому, а ей был понятен этот тук, тук. Сердце бешено забилось и душа стала наполняться доселе неизведанным чувством. И какое, ни с чем не сравнимое счастье, окутало всё её существо. К вечеру скорлупа поддалась и в дырочку высунулся такой красивенький и родной клювик, который впервые глотнул воздух и стал запоминать квохтанье мамы.
