ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ФОМА – Старший брат
ДЕМЬЯН – средний брат
ИВАН – младший брат
ОТЕЦ
ВОЛК
ЦАРЬ
2 стражника
1-я голова Змея Горыныча
2-я голова Змея Горыныча
3-я голова Змея Горыныча
МАРЬЯ
Роли ОТЦА, ФОМЫ, ДЕМЬЯНА, ЦАРЯ, СТРАЖНИКОВ И ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА, на субъективный взгляд автора, могут играть одни и те же актеры.
Картина 1
Двор довольно приличного крестьянского дома. Иван – младший брат чистит шлем богатырский. Демьян – средний брат одевает на старшего – Фому богатырские доспехи.
Сам Фома стоит как изваяние, готовясь мысленно стать героем и прославиться, совершив немереное количество подвигов.
ДЕМЬЯН – Взгляни, Иван на брата нашего: ни дать, ни взять – богатырь! Кольчугу еще наденет, меч в руки возьмет – и хоть картину пиши!
ФОМА – Ладно, болтать. Лату покрепче приправь, а то вихляется. Ну, продолжай, Ваня, что дальше было, в чем же вина того Змея лютого?
ИВАН – … и разверзлось тогда небо синее, и появился этот самый Змей о двенадцати головах, все как одна огнем дышат, собою безобразен и весьма отвратительный на вид. Камнем он на землю пошел…
ФОМА – Разбился, что ль?
ИВАН – Куды там! В аккурат возле земли остановился, схватил девицу красную, впился в нее когтями мерзкими и воспарил обратно к небесам и исчез в дали синей. А небеса тут же сомкнулись, и больше никто никогда эту красавицу не видел.
ДЕМЬЯН – Сожрал, гад! Как есть сожрал!
ФОМА – Твоя правда, брат Демьян – сожрал.
ИВАН – Никто того не ведает. И повторяется такое раз в год.
ФОМА – Знать бы, где он сейчас – отомстил бы я ему за души погубленные.
ИВАН – А он теперь по земле в человечьем облике рыщет. Новую жертву высматривает.
ФОМА – Недолго ему осталось… Подай кольчужку-то. (надевает кольчугу) Ох, тяжела… Повстречаю его на узкой дорожке – потолкую.
ДЕМЬЯН – А как же ты его признаешь, брат Фома?
ФОМА – (подумав) И то – правда. А ну, поди – распознай змея в образе человечьем.
ИВАН – Распознать – не велика задача, задача – изловить.
ДЕМЬЯН – А по мне, так изловить – чего проще. А вот распознать как?
ИВАН – Слыхивал я, что росту он весьма огромного, сажень в плечах, а на плечах тех могучих все двенадцать голов в ряд стоят.
ДЕМЬЯН – Ну, а распознать как?
ИВАН – Так двенадцать же голов!
ФОМА – Двенадцать, говоришь?
ИВАН – Двенадцать, как есть, брат Фома.
ФОМА – А двенадцать больше десяти?
ИВАН – Пожалуй, больше.
ФОМА – Эка незадача!
ДЕМЬЯН – Чего так?
ФОМА – Так ведь я только до десяти считать умею, а потом сбиваюсь.
ИВАН – Да в том ли незадача, брат? Десяти голов отсчитай, остальные сруби, что б счету не мешали, а с оставшимися и толкуй.
ФОМА – Дело говоришь, Ванька, даром, что дурак.
ДЕМЬЯН – Что ж, он так и будет всем бошки рубить, у кого их больше десяти? Эко, сколько народу изведет!
ФОМА – (крепко подумав) А теперь ты дело толкуешь, брат. Чего доброго, невинную душу погублю. Нет, не пойду я на Змея. Мы его кому другому оставим. Кто считать умеет. А ну, помоги кольчужку-то снять.
ДЕМЬЯН – Да не испугался ли ты, брат Фома?
ФОМА – Мудрёно слишком! Мне бы чего проще. А ну, Ванька, покумекай мозгами, может чего накумекаешь?
ИВАН – А чего кумекать? Вот тебе другой подвиг: тут, в тридевятом царстве, тридесятом государстве за семью горами, за семью долами…
ФОМА – Это мне тоже не годится.
ДЕМЬЯН – Чего так?
ФОМА – Далековато…
ДЕМЬЯН – Да, не близко…
ИВАН – На тебя не угодишь, братец!
ФОМА – Мне бы косточки размять, да силу молодецкую испытать, а ты мне предлагаешь невесть что!
ИВАН – Ну, удаль можно и дома показать. Вон, поле невспаханное. И косточки размять можно и доброе дело сделать.
ФОМА – А ну, дурья голова, думай, что болтаешь! Со старшим братом, чай, говоришь!
Входит отец.
ОТЕЦ – О чем спор, сыны мои удалые?
ДЕМЬЯН – О подвигах, батюшка. Фома, вот, решил удаль молодецкую испытать, в поход собрался, так мы совет держим, куда лучше стопы его направить.
ОТЕЦ – Похвальное желание, Фома. Засиделся, значит, дома?
ФОМА – Не серчай, батюшка. Уж больно охота и на мир посмотреть и себя добрым людям показать.
ОТЕЦ – А разве я серчаю? Что ты! Я ведь тоже в молодости в походы ходил, тоже удаль показывал. Это потом уже здесь осел, дом поставил, вас на свет божий с матушкой вашей произвели. Так на что серчать то? На то, что ты в меня пошел? Нет, я тобой гордиться должен. И буду. Коли ты человеком из похода своего вернешься. Лица человеческого не потеряешь. И гордостью той счастливым меня на старости лет сделаешь?
ФОМА – Мудрено говорите, батюшка. Как можно лицо потерять, да не человеком вернуться?
ОТЕЦ – В походах, сын мой, всякое случается, поверь мне… Ну а вы что же, дома останетесь, когда брат, вон, за победами идет, или может тоже хотите удаль показать?
ДЕМЬЯН – На то воля ваша, батюшка. Только верно слово ваше, от старшего брата отставать не хочется.
ОТЕЦ – Ну и не отставай. Стало быть, и ты собирайся. А Ванюша чего молчит?
ИВАН – Не пристало мне вперед братьев старших слова молвить, вот и молчу.
ОТЕЦ – Ну, так они уже все, вроде бы, сказали. Твоя очередь.
ФОМА – Рано ему еще по походам ходить. Вот мы вернемся, тогда пущай он идет.
ДЕМЬЯН – Дело Фома говорит. Нече ему в богатырские дела лезть, пущай дома сидит, за вами, батюшка, смотрит.
