Читать онлайн полностью бесплатно Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)

Он появился на свет с обостренным чувством смешного и врожденным ощущением того, что мир безумен. И в этом заключалось все его достояние. Само его происхождение было весьма туманно, хотя жители деревушки Гаврийяк довольно быстро приподняли завесу таинственности. Простодушные бретонцы оказались не так простодушны, чтобы дать ввести себя в заблуждение вымышленным родством, которое не отличалось даже таким достоинством, как оригинальность.

Когда некий дворянин объявляет себя крестным отцом невесть откуда взявшегося младенца и проявляет неустанную заботу о его воспитании и образовании, то и самый неискушенный селянин прекрасно понимает, в чем тут дело. Итак, добрые обитатели Гаврийяка не питали иллюзий относительно родства Андре-Луи Моро – так назвали мальчика – и Кантэна де Керкадью, сеньора де Гаврийяка, чей огромный серый дом высился на холме над деревней.

Грамоте и азам наук Андре-Луи обучался в деревенской школе. Жил он у старика Рабуйе – стряпчего, который в качестве поверенного вел дела господина де Керкадью. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, его отправили в Париж изучать право в коллеже Людовика Великого.[3] Вернувшись в родные места, он занялся адвокатской практикой совместно с Рабуйе. Все расходы оплачивал господин де Керкадью; он же, препоручив Андре-Луи попечительству Рабуйе, продемонстрировал явное желание обеспечить будущность молодого человека.

Андре-Луи, со своей стороны, как нельзя лучше использовал предоставленные ему возможности. Мы видим его в возрасте двадцати четырех лет, нашпигованным такой ученостью, каковая в голове заурядной вполне могла бы вызвать интеллектуальное несварение. Усердное изучение Человека по самым авторитетным источникам от Фукидида[4] до энциклопедистов[5] и от Сенеки[6] до Руссо[7] превратило ранние впечатления в твердую уверенность и окончательно убедило молодого человека в безумии той разновидности живых существ, к которой он принадлежит. И во всей его богатой событиями жизни мне не удалось найти ни одного случая, который поколебал бы его в этом убеждении.

Андре-Луи был молодой человек чуть выше среднего роста, легкий как пушинка, с худым хитрым лицом, весьма приметным носом, острыми скулами, прямыми черными волосами до плеч и большим тонкогубым ртом, как у клоуна. Он не был уродлив только благодаря прекрасным глазам – насмешливо-любопытным, блестящим и почти черным. О причудливом складе ума и на редкость изысканном слоге Андре-Луи достаточно красноречиво свидетельствуют его – увы! – немногочисленные сочинения, и прежде всего его «Исповедь». Но пока он едва ли догадывается о своем ораторском даре, хотя тот уже принес ему некоторую славу в литературном салоне Рена – то есть в одном из тех многочисленных клубов, где интеллектуальная молодежь Франции собиралась для изучения и обсуждения новых философских идей, которыми была насыщена общественная жизнь тех лет. Однако славу он там обрел отнюдь не завидную. Коллеги сочли Андре-Луи слишком саркастичным, слишком язвительным и слишком склонным поднимать на смех их возвышенные теории возрождения человечества. Он ответил, что всего лишь предложил им заглянуть в зеркало правды и не его вина, если им показалось смешным их собственное отражение.

Вы, конечно, догадываетесь, что это заявление только вывело коллег Андре-Луи из себя, и они принялись всерьез обсуждать вопрос об его исключении, каковое стало неизбежным после того, как сеньор де Гаврийяк назначил его своим делегатом в Штаты Бретани. Все единодушно решили, что официальному представителю дворянина и человеку, открыто придерживающемуся реакционных принципов, не место в обществе, которое ратует за социальные реформы.

В те времена не ограничивались полумерами. Свет надежды, блеснувший было, когда господин Неккер[8] наконец убедил короля созвать Генеральные штаты[9] – чего не случалось без малого двести лет, – недавно померк из-за наглости дворянства и духовенства, убежденных, что Генеральные штаты должны иметь такой состав представителей, который будет охранять их привилегии.

Богатый промышленный и портовый город Нант первым выразил настроения, которые быстро охватывали всю страну. В начале марта 1788 года он издал манифест и вынудил муниципалитет представить его королю. В нем заявлялось, что Штаты Бретани, долженствующие собраться в Рене, больше не будут, как прежде, орудием дворян и духовенства, лишавших третье сословие[10] права голоса, за исключением права, а точнее обязанности, утверждать уже установленные ассигнования. Дабы положить конец несправедливому положению вещей, при котором вся власть отдана тем, кто не платит налогов, манифест требовал, чтобы третье сословие было представлено одним депутатом от каждых десяти тысяч жителей; чтобы этот депутат обязательно принадлежал к тому классу, который он представляет, то есть не был бы дворянином, не был бы уполномоченным дворянина, его сенешалем,