Я летела.
Взмыла вверх, раскинув руки, и ветер трепал мои волосы, раздувал парусом широкие штанины комбинезона. Далеко-далеко внизу остались плоская крыша, опутанная проводами, и разномастные высотки семнадцатого. Вокруг было только небо, синее-синее, и оранжевый диск солнца, бликами отражавшийся на серебристо-белых чешуйках моей кожи.
Короткий упоительный миг невесомости, и притяжение Абисса неумолимо повлекло меня вниз, прямо в распахнутые руки.
Папины.
Падать было не страшно. Может быть, даже веселее, чем летать, потому что я знала, что со мной ничего не случится. Папа не даст удариться и разбить коленки. Папа не допустит ничего плохого.
Я вскрикнула, приземляясь в крепкие объятия Андреса Диаза, самого лучшего шейдера во всем Литианском секторе.
– Сола… – Глаза цвета ясного неба посмотрели на меня с мягкой укоризной. – Ты обещала, что попробуешь расправить крылья.
– Но па-а-ап! Мне нравится и так. Ты подбрасываешь меня высоко-высоко, и кажется, будто я вот-вот увижу самые верхушки Абисс-сити.
– И ты их увидишь, малышка, если научишься парить сама. Нужно только не бояться, а там поток ветра подхватит тебя, и – вшух-х – ты окажешься выше самого высокого небоскреба.
– Ну па-а-ап… – упрямо затянула я.
И осеклась под строгим отцовским взглядом.
– Ты шейдер, Солана Диаз. Шейдеры рождены летать. И не позволяй никому убедить себя в обратном. Ну, еще раз?
Я храбро кивнула.
По смуглой коже манна змейками пробежали золотые волны чешуек, увеличивая и без того немалую силу папиных рук. Я зажмурилась, предчувствуя, как резкий бросок взметнет мое тело вверх – прямо к небу и сверкающим шпилям Центра.
– Готова?
– Да.
Вш-шух!
Холодок по коже, свист ветра в ушах. Перед глазами мелькнуло уходящее вдаль бесконечное поле плоских крыш, увенчанных антеннами, вышками и площадками для ховеров. И потом – вот оно, небо. Прекрасное, непривычно чистое, завораживающее.
«Сейчас», – зазвучал в голове папин голос.
Сейчас.
Сосредоточилась, как учил папа. По телу пробежала серебристая дрожь трансформации, и сердце забилось предвкушающе-радостно.
Голые лопатки, торчавшие в вырезе тонкой майки, зачесались, готовые раскрыться широкими кожистыми крыльями – совсем как у папы.
Мысленно потянулась к шейду, своему внутреннему «я». Еще чуть-чуть энергии, самую капельку…
Вшух-х.
Движение остановилось.
На одну бесконечно долгую секунду я зависла в воздухе, поймав поток ветра. Мир, так забавно смазанный во время взлетов и падений, застыл. С кристальной четкостью я увидела Абисс-сити, распростершийся от горизонта до горизонта, достающий острыми шпилями до самой орбитальной станции – сверкающий, великолепный, завораживающий.
А потом…
Би-ип, би-ип, би-ип!
Я потеряла концентрацию всего на миг, но этого хватило, чтобы крылья, слабые, непривычные к полной трансформации, смялись под шквальным ветром. Полет сменился падением, восторг – безотчетным ужасом.
Меня закрутило в воздухе. Небо, ховеры, крыши Абисс-сити, неоновые огни рекламы и густой туман, скрывавший нижние уровни, мелькали перед глазами разноцветным калейдоскопом.
«Папа должен поймать меня, – билась в голове отчаянно-спасительная мысль. – Он здесь. Он рядом».
Еще немного, и этот кошмар закончится.
Но папы не было.
Не было нашей крыши и ярко-синего неба – только неконтролируемое падение вниз, вниз, вниз…
И вот уже не маленькая Сола, а я, Солана Диаз, падала, спеленатая в коконе собственных кожистых крыльев. Воздух раскалился, не давая вдохнуть, словно я была метеоритом, на полной скорости проносившимся сквозь атмосферу Абисса. Тело горело, огни сливались в полосы ядовитого неона. Я выгнулась, с губ сорвался стон.
Би-ип, би-ип, би-ип!
– Да заткнись ты, шиссов кусок пластика! – на грани слышимости выругался кто-то. И добавил, миролюбивее и тише: – Ш-ш-ш, детка, не брыкайся.
Тяжесть обрушилась на меня спереди. Стиснула, сдавила, вминая во что-то горячее сзади. Я дернулась, вырываясь из липких тисков кошмара.
И проснулась.
Ярко-зеленый затылок, все еще едко пахнущий свежей краской, уткнулся мне в нос. Чуть ниже обзор закрыло плечо с татуировкой пылающей шестеренки. Широкая спина прижалась к моей груди, зад – голый! – бесцеремонно втерся между бедер.
Шей Анхель Кессель – конечно, кто же еще – оттеснил меня, втискиваясь на узкую койку. Я инстинктивно отодвинулась. Глупое решение – воспользовавшись моим отступлением, Анхель отвоевал несколько лишних сантиметров кровати.
– Давай еще глубже, детка.
Извернувшись, я попыталась пнуть обнаглевшего шейдера коленом – и вдруг почувствовала, как в ягодицы недвусмысленно упирается что-то твердое. Горячее тело за спиной, служившее живой преградой между мной и холодной бетонной стеной, опутанной жгутами силовых кабелей, шевельнулось, притираясь ближе.
– М-м-м… – От низкого чувственного голоса кожа покрылась мурашками. Не открывая глаз, Хавьер Кессель потянулся, проведя носом по моему плечу. Тяжелая рука по-хозяйски опустилась на бедро, пальцы скользнули по краю трусиков, нырнули под тонкую ткань. – Диаз…
Перспектива оказаться зажатой на одноместной койке между двумя Кесселями – да еще тогда, когда и тело, и шейд внутри активно реагировали на прикосновения Хавьера, – категорически не обрадовала. Возмущенно скинув татуированную руку, я кое-как выбралась, предоставив братьям полную свободу развлекаться самим, если уж так приспичило.
